9.03: Ангельская пыль

Я не ангел я не бес я усталый странник
Я вернулся я воскрес и в дом твой постучал 

(А. Гоман. "Странник")

Эп со смещенным центром тяжести.

События и эмоции в концентрированном виде сдвинуты в последнюю четвертинку серии.

Кас прячется в человечьей шкуре, остальным водить.

Мытарства нового человека не так чтоб скучны, но ожидаемы. Тело, из которого давно уж выветрился дух Джимми Новака, медленными зигзагами дрейфует к бункеру – а может, и в Детройт, черт ее разберет, эту географию, совершенно излишнюю для телепортаций. Останавливается для заработать на еду уборкой кладбищенской территории и поспать. Душа, сожительствовавшая с оным телом пять лет, больше не защищена от потока низменной сенсорики благодатью глобальных смыслов и поневоле дрейфует в доморощенную философию. Люди хрупки. Люди ищут помощи там, где ее не сыскать. Чем меньше человек имеет, тем щедрее делится с ближним. Стыдно выбрасывать еду, когда в мире столько голодных. Чтобы скорее заснуть, надо считать овец. Каких овец?

До напророченного Захаркой модуса благостного от наркоты и безнадеги секс-гуру касатик не дозрел еще, но определенные подвижки в эту сторону имеются.  

Он научился есть и пить и быстро замаялся бегать в туалет. Он завел тюбик зубной пасты, а до зубной щетки очередь не дошла. Когда-то, во времена незапамятные, Дин говорил ему, что людям надо делать всякие странные вещи вроде этих. Теперь Кас начал постигать природу сего "надо". Оно – не приказ и не веление судьбы, а сама ткань бытия. Непрочная и рано или поздно непременно истаивающая. Тем отраднее малые радости биогедонизма. Поесть. Поспать. Переспать…

Осколки от прошлой сверх-жизни – имя, данное ему Мэг, ангельская память и ангельский меч - спасают Каса от экс-собратьев. Теперь на повестке дня – жнецы. Кас в курсе, что когда-нибудь умрет, но не в курсе, что жнецы подстерегают смертных всегда и всюду. За каждым углом и уж тем паче в постели со случайной знакомой. Близость секса и смерти – еще одно откровение для неофита; он давно знал динову концепцию "последней ночи на земле", но как-то не было случая проникнуться ее глубинным, будь он неладен, смыслом.

От жнеца же спасти может только тот, кто, может быть, слышит тебя.

Хоть Кас и знает твердо, что слышать его некому.

"А ты попробуй", - советует добрая верующая. Попробуй, Кас. От тебя не убудет. Когда ты молился в последний раз – перед открытием чистилища? И исповедовался тогда же? Давненько; да и то была не молитва, а требование санкционировать задуманное тобою, не то ты и без санкции…

Но бывший ангел, когда-то трактовавший способность молиться как добрый знак, сам ею не владеет, а факты неумолимы.  

Бог ушел.

Ангелы враждебны.

Лавка чудес закрыта.

Он – не ангел. Во всех смыслах.

С теми, кто ему помогал, у него больше нет связи.

Мотив молитвы в последних сериях так же настойчив, как и мотив любви, и так же поворачиваем всеми неоднозначными гранями. Исповедь Сэма в 8.23, совет доктора и своеобразное его исполнение Дином в 9.01. Теперь в фокусе – преподобный Дружище Бойл (вот так его и зовут, да), телеапостол новой ангельской эры, дивно безмозглый. Или, если угодно, наивный. Он абсолютно счастлив услужить настоящим живым ангелам и восторженно призывает свою паству сдаваться в аренду пришельцам забесплатно, отнюдь не интересуясь целями и условиями сей аренды. Даже будучи обрызган кровью и плотью одной из овечек, чей мясной сосуд оказался слишком слаб для небесного гостя – бывает и так, - Бойл, как типичный пастырь, прячется от фрустрации за пропагандистскими штампами. Конечно, невинные жертвы – это так мило и так необходимо любому святому делу.

А его обильное, рассеянное по всему протестантскому миру стадо, которое Касу считать – не пересчитать, продолжает впитывать благую весть и терять себя. Приличные люди, семейные, работающие, религиозные. Верующие в "свою правду" – в наличие некой силы, непременно, по их мнению, доброжелательной. Или, быть может, они больше веруют в доброту собственную, которой для славной реализации только силы и недостает? Бартоломью, жесткий выученик покойной Наоми, отказывается понимать этих людей. Отнюдь не отказываясь их использовать.

Впервые после ангелопада здесь развернута актуальная панорама глобуса, и панорама неутешительная. Человечество, в очередной раз накрытое ангельской пылью, ослепло и оглохло и бодро топает на бойню номер уж черт-те который. Падшие боеголовки, в панике искавшие себе оболочки и босса, обрели сии предметы первой необходимости и теперь ищут Каса. Которого – смех и грех – панически боятся, полагая могущественным колдуном-психопатом. Еще бы, это ведь он уронил чердак на грешную землю и зарезал посланного за ним пернатого оперативника.  

С перепугу и еще оттого, что касатик догадался закрыться татушкой-антирадаром, Бартоломью обратился к спецотряду, само существование которого – добавочный штришок к картине распада. Это жнецы, коллеги усопшего Аджея по фрилансерству. То ли смертность в мире резко снизилась, то ли в известном ведомстве грянула рыночная экономика, но хароны дружно устремились подрабатывать  на стороне исполнением сомнительных поручений. Одного из них Барт (не любит новый босс эдакой фамильярности, но это его проблемы), мня себя шибко умным, повесил на хвост Винтам. Те как раз шерстят криминальную хронику и омереканские бомжатники, авось   Каса найдут и смерть на него наведут.

Но свою смерть Кас нашел сам, а Винты Мориса, конечно, вычислили влегкую. И взялся за него, беднягу, вооруженный ангельским мечом стажер Аластара и Смерти.

Уязвимость и даже смертность жнецов – новость, мягко говоря, несвежая. Но чтоб их резали вот так, походя, без всяких ритуальных ахалай-махалаев, по паре штук за час – не бывало еще. Правда, и такой запущенной распущенностью харончики раньше не страдали. В общем, казнил Дин пока двоих, за неуважение к ЕП и подрыв репутации фирмы, надо полагать.  

Ну и за Касю, конечно.

А глаза его совсем уж со сверхъестественным излучением свыклись.

 Какое-то время все искатели Каса ходили по следу друг дружки – Винты за ангелами, жнецы за Винтами. Наконец Дину это осточертело – и вовремя: креативная рипперша уже приманила жертву свежим бутербродом вместо кислого помоечного огурца, уже вовсю окружала нового человека заботой и пониманием, а затем путами и угрозами. Ее сгубило любопытство: сдай она Каса немедленно заказчику, глядишь, и выжила бы. Но Эйприл – вернее, поселившаяся в ней смерть – явно интересовалась падением крыши больше, чем обычный нейтральный исполнитель. Она захотела знать, как оно там все вышло, на Небесах-то. Кас и рассказал честно, как возомнил себя героем, а оказался всего лишь ингредиентом в чужом зелье. Теперь максимум, чем он себя числит, - таким же компонентом для зелья расколдовывающего, если, конечно, оно существует.

А потом прибежали Дин, Сэм и встроенный в Сэма навигатор. И отчего смерть в Эйприл свирепствовала, будто кровно обиженный Касом ангел, осталось неизвестным. И Кас умер и воскрес, и был доставлен в бункер, и высоко оценил его глазами опытного бродяги: тепло, еды навалом, вода в кране – что еще надо человеку? То есть, конечно, главное – предназначение, ныне и присно, но и маленькими удовольствиями пренебрегать не след. И вознамерился учиться у друзей искусству так же хорошо, как они, устраиваться в жизни. И друзья за него искренне порадовались, узнав, что древний мальчик наконец простился с девством. Особенно Дин сиял – будто его родной сын мужчиной стал. Да не кого-нибудь поимел - смертушку! Уж такая это символичная штука – секас: она и инициация, и смерть старого в человеке, и победа обновленного  над тою же смертью, и, черт возьми, просто хороша. Верно, Кас?

И вот так славно все закончилось.

Бы.

Если б не Йезекииль с его феерическим ультиматумом.

Не, с Сэмом по-прежнему все хорошо. Настолько хорошо, что весь он описывается нынче максимум одним абзацем. Он уже выходит на пробежки, где наслаждается красотой рассветов и откуда приносит Дину любимые завтраки. Не пироги, конечно, в них слишком много вредной химии, - а экологически чистый холестерин в виде яичницы с  беконом. Он усердно работает и снова удивляет брата логикой и эрудицией, в том числе по части старых романтических комедий - ведь кто бы, скажите, подумать мог, что имя "Кларенс" Мэг почерпнула из человеческой культуры. Он беспокоится о пропавшем друге и о людях, одержимых коварными ангелами. Он всесторонне мил, пушист и шелковист. Если и была в нем нездоровая инициативность – наверное, всю ее оттянул на себя хороший солдат Йезекииль.

Первый звоночек случился за тем же завтраком – не дожидаясь обморока Сэма, Зик проклюнулся с важным, по его мнению, сообщением о появлении у пернатых лидера. Что, как позже пояснил уже Сэму Дин, и впрямь всего лишь логично.

Потом ангел как-то задумался, заслышав имя Каса. Которого этот самый лидер и домогался особо активно.  

Потом ни с того ни с сего значительно добавил: вишь, Дин, я тоже полезный.

В смысле, обидно же сидеть в чулане такого обалденного сосуда. Он способен на большее.

Дин вежливо, но твердо отправил целителя на медпост, пообещав дать ему знать, когда тот понадобится.

И понадобился.

Устав от бесплодных поисков Каса, Дин понял (почуял?), что счет пошел на минуты, и переключил своего двухтактного напарника из режима "братишка" в режим "ангел". Йез был как-то нерадостен и заранее перечислил, чего делать не станет. Но четко сформулированную задачу – обнаружение жнеца около невидимой пропажи – выполнил.  И убитого Каса вернул без просьбы, тут же молча свалив в пациента и  предоставив Дину изворачиваться.

Дин вдохновенно соврал команде про то, как соврал жнецу. Чем и гордится. И строго наказал Касу больше так не делать. Кас испугался и пообещал.

И вот, когда все стало совсем хорошо, вновь выполз Зик и поставил ультиматум. Дескать, или он, или Кас. Дескать, рядом с Касом ему, Йезу, опасно. И ежели что – уйдет он, полезный, от них, опасных. А что Сэм без него не протянет – так он сорри.  

Батюшки-светы. Изя, дорогой, ты ли это? Куда подевался тот героический ангел, который совсем недавно сидел среди обессиливающей динкиной живописи и, не обращая внимания на ломившихся в палату сородичей, искал средство спасти умирающего? А заодно и тот,  кто только что на пределе сил вернул в жизнь уже мертвого экс-собрата? Теперь ты непреклонно обрекаешь, по факту, на погибель одного из сих спасенных тобою двоих? Потому что Сэм еще слишком болен, а Кас – сущий младенец, ему и в бункере-то грозит опасность, как ты сам сказал, не то что в открытом, наполненном врагами мире… Ведь это он, кстати сказать, рекомендовал тебя Дину как хорошего парня! Окстись, Изя, ты что!

Вот не зря Дин изронил ту скупую мужскую по завершении всеангельского призыва. И, нет, не скорбь по брату она означала. В тот момент он собственной волей изваял себе проблему. И, нет, она не в том, что с каждой новой порцией лжи Штирлиц все ближе к провалу. Хотя и это тоже.

Не ангелы, не демоны, не общий бардак – именно Зик самый напрягающий элемент свежего сезона и данной серии. И гложут меня насчет него пренеприятные сомнения – чем дальше, тем сильнее.

Первое. Собственно, лечение.

Как и от чего он лечит Сэма?

Кас, еще будучи ангелом, говорил, что починка на субатомном уровне – не в его компетенции. А Зик, выходит, компетентен? Ни диагноза, ни способ лечения Йез не озвучил, обронил лишь, что будет ремонтировать себя и пациента параллельно. И, судя по воскрешению Каса, сил он набирается.  

А Сэм? Он будто под легким кайфом. Ничего разрушительного, напротив, преувеличенно жизнерадостен. Так же преувеличенно сосредоточен, когда работает с деталями. Рефлексия, похоже, отсутствует как явление; попытка объяснить свое счастье "семьей и друзьями" была, мягко говоря, невразумительна.

Зик держит больного на обезболивающих? Диссоциативы? "Ангельская пыль"? Если да, то это часть лечения или паллиатив? Какова цель Зика: просто захват сосуда с окончательным вытеснением Сэма или же и служение, в его понимании, - предоставление Дину "лучшего", более полезного брата? Или "военное" использование для несения так восхищающей Зика "любви" в массы?

Хотя все перечисленное друг дружку не исключает.  

В целом неразрывно-неслиянный Сэмозик сейчас, кажется, вполне гебефреничен: непродуктивная эйфория и немотивированная паранойя мирно соседствуют, спонтанно переключаясь. Или же паранойя Зика имеет мотивы? Если ангел – санкционированный Дином продукт сильнейшего желания Сэма выжить, но не страдать, то расщепление психики пациента на беспокойного защитника и безмятежного защищаемого логично.

Очень показательно в этом смысле превращение Дина – "всеголишьчеловека" – в ангела в сэмовой голове. Смерть пугает, помимо прочего, тем, что в его присутствии себе не соврешь, - что, если и за гранью одна голая правда, то бишь снова Ад? Ангел же - дитя бессознательного, как вытесненных, так и не осознаваемых его содержаний. Выработка "внутренней наркоты"; настоятельное требование Зика не открывать Сэму правды о его одержимости; уверенность Зика в безграничной любви Дина к брату и в допустимости любых средств для его спасения; честное желание быть полезным Дину; наконец, ревность, открыто объявленная Сэмом в 8.23 и реализованная Зиком в ультиматуме насчет Каса, - все логично. Насколько вообще логична шизофрения.

Творцы явно развертывают концепцию душевных болезней как защитных механизмов психики, а Сэм, конечно, показательнейшая модель для демонстрации.

Дин ясно видит, что Сэм тяжко болен, но так же ясно понимает, что альтернатива болезни – смерть: мучений осознанности братишка не выдерживает, Глютик свидетель. Наилучший выход в наихудшей ситуации, ага. Он старается хорошо относиться к Зику, но выходит натужно: сэмово бессознательное, убежденное в своей небесной сверхценности, - взрывоопасная штука. (Почему-то вертятся на уме каинатные рецепторы, живущие в нашем мозгу…) Ангел внутри Сэма. Падший, между прочим, ангел. Который обо всем позаботится?

Знакомо-то как...

Дин хочет верить, что Зик таки лечит Сэма, но плетку все же намерен держать под рукой.

Галоперидол с аминазином тоже не помешает иметь наготове.

Пока же Дину предстоит много врать и искусно комбинировать свое буйное семейство – так, чтоб никакая комбинация не рванула и никакая изолированная часть не отмерла нафиг.

Младенцу Касе предстоит-таки становиться большим мальчиком в реальных, а не тепличных условиях. Как бишь – "sink or swim, right?".

Будем надеяться, справится. Все же пятилетний теоретический курс за плечами.

Все равно друга надежнее и преданнее – при всех касиных сложностях – у Дина сейчас нет.