9.02. Ситком повышенной контрастности

Но в наших двух случаях (типичных в этом отношении) есть 

просто ошеломляющее расхождение между снисходительным

 отношением к своим недостаткам с одной стороны, 

и беспощадными, безрассудными самообвинениями 

за неподконтрольные внешние события с другой стороны.

(Карен Хорни)

Год будет трудным.

К такому выводу пришел Дин, наскоро прикинув, чего бы поручить Сэму поискать в Сети.

Передряги уже не ограничиваются конкретным супостатом, амбецом на отдельно взятом этаже или одним благим намерением и его последствиями. Нынче в арку вплетено все и сразу. Душевная маета и беззаботность, тысячи бомжующих ядерных боеголовок и бредущий издалека к бункеру Кас без арфы и без бубна, вновь осиротевшие демоны и их прихворнувший человечностью король, истерики Кевина и оздоровительная одержимость Сэма, вампы, кушающие прелестных девушек, и девушки, влившиеся в ряды охотников потому, что демонюги убили их родителей, празднуя освобождение дьявола. Призраки тоже наверняка где-то есть. В том числе – призраки прошлого.

Миры внешний и внутренний в этом клубке уже практически неразличимы.

Кажется, нескончаемый эпос Крипке и Ко повернул-таки к развязке. Расщепленный универсум начинает собираться в кучу, пока еще беспорядочную, из которой может – должна – сформироваться целостность. Загадочная юнгианская Самость, сотканная из неразделимых антиномий, неразрывная связь сознания и бессознанки, света и тени, духа и хтона. Вечно достигаемое и никогда не завершаемое совершенство. Божественный управляющий центр индивидуального мира.

Но пока сезон разбрасывания камней только-только сменился сезоном их собирания, и год будет трудным. 

Множество активных, бодреньких персонажей, стремящихся к разному, с лихвой восполняют нехватку динамики в премьерном эпизоде.

Вот Кевин, который сперва стреляет и лишь потом выясняет, в кого. Папа Джон одобрил бы. Дин, уцелевший благодаря тому, что пророк далеко не Китнисс, пацана не заругал и не высмеял, лишь ухмыльнулся незаметно, обнаружив, что "конец света" в отдельно взятом бункере Кеву примерещился. Парнишка провел двое суток в темноте, не емши и не спамши, с арбалетом наизготовку, сам взведенный не хуже арбалета, воображая себя изолированным от мира, правда, все равно наверняка разрушенного. Ан все не так. Все работает (или заработало, когда вернулся Дин?). Здесь всегда был день, пророче.

Кевин бункеру не хозяин, как, впрочем, и себе. Его жизнью рулят злые обстоятельства и чужие люди. Ищи, говорят ему. Как снять заклятие Метатрона. Нет, как убить рыцаря Ада. Нет, как прикрыть лжефедералов… Кевин работает, и даже хорошо работает, а в подвале сидит плохой дядя, который отнял у пророка мизинец и маму и которого Дин жизнерадостно обещает даже подержать, пока Кевин будет его резать. Только попозже, когда выкачают из него нужную инфу.

К источникам информации Хранитель Слова относится с уважением и недостаточно зол, чтобы убить пленника. Но и не так глуп, чтобы довериться ему. Что ему на самом деле позарез необходимо – это чувство безопасности. Которое может дать только мама. Дин своей мрачной деловитостью погасил истерику, но не долгоиграющий стресс. Мальцу нужна мама; зря, пожалуй, он ее мысленно списал в расход. Вдруг поторопился, как и говорит противный-злой демон?

Впрочем, вместо мамы сойдет новая семья. Которая, как и мама, нуждается в нем, гордится его успехами, заботится о его безопасности и умрет за него, если понадобится. И Кевин все это получил, как ранее получил свет и Сеть, – от Дина.  И аж расплакался, подобно Сэму накануне. Надо думать – от облегчения: ведь он, как и Сэм, едва не сбежал за дверь от тягот бытия.  

(Зрители продолжают поражать адекватностью восприятия. Вот недоуменный запрос с тумблера: "Dean told Kevin that he was family and that he needs him… I mean that means they’re in love, right?")

Да, Дин опять, в который уже раз, пытается собрать семью из того, что под рукой. Все тем же нехитрым заклинанием, которым Дин не обделил и Фергюса – так и сказал: он нам нужен.

Конечно, по чисто стратегическим соображениям.

Замечательно стыкуются меж собой обе сценки уговоров Кевина. Он (Кроули) нам нужен, но позже он умрет от руки Кевина и ради его спокойствия. Ты (Кевин) нам нужен, и мы умрем за тебя.

Все, что находится нынче в бункере, Дину нужно. Правда, не все, что Дину нужно, - в бункере. Но Кев с Фергюсом входят в единый пакет. Они же, как уверяет король, друзья. И даже больше того, хоть и не в тумблерном смысле.

Кажется, они составляют неразъединимую пару полярностей. Король и пророк. Бывший портной и будущий президент. Отец, преданный сыном, и сын, не знавший отца. Кварк и антикварк. Так что Фергюс, когда Кев наладился в побег в одиночку, велел Винтам присмотреть и вернуть.

Конечно же, только ради забавы.

Аббадонка – тоже полярность короля, но иного рода. Она сверхмобильна, эффектна и беспросветно тупа. Гонясь сквозь время за неким книжным червем, она проскочила полвека, но ей даже в голову не приходит поинтересоваться пропущенными событиями. За это время в Аду сменились четверо правителей, в том числе сам взошедший и вскоре низвергнутый Люцифер. Бог покинул здание, на земле побывали Всадники Армагеддона, Мать всего и левиафаны, а весселя, на которого она положила глаз, вожделели персоны покруче дьявольских кавалеристов. Но незамутненная рыцарша явно полагает, что соблазнительный сосудик все еще ничейный сугубо из-за татушки, которую никто не догадался отскоблить, и вообще наступившее будущее - всего лишь испорченное прошлое, которое легко починить. Разве что кевлар – новинка полезная.

Руби, средневековая ведьма, наряду с жареной картошкой ценила толерантность - достижение цивилизации, весьма помогавшее ей в работе. Аббадонке работа, даже демоническая, глубоко противна, ей бы шашку да коня. А с коня сразу на трон. На котором неведомо как расселся жалкий коммерсант со своими гроссбухами, выторговывающй то, что следует брать по праву силы. И демоны, эти неуправляемые, жестокие, жадные до власти сгустки всего дурного, что выпестовал Ад в человеческих душах, его терпят! Как?!

Недоумение Аббадон – еще одно драгоценное свидетельство того, как много сделал за три года Фергюс. Я, грешным делом, опасалась, что в его отсутствие Ад немедля пойдет вразнос. В начале правления властитель и сам сетовал на несносность своего народа, спасенного им от отца-убийцы, не без самоиронии резюмируя: дескать, сплошных пряников ожидал, а получил чертей натуральных на свою голову. И вот – король в нетях, может, и помер уже, но его подданные все еще – как бишь? – веруют и трепещут. И чем разумнее подданные, тем более им по нраву честный демонический труд. Сладка, конечно, и вседозволенность, но защитит ли их рыцарь Ада, избранный самим Светоносным, от тяжелой длани королевского закона?

Поэтому кавалерист-девица, восстановив сожженную тушку и с грехом пополам собрав жалкое подобие личной гвардии, вместо влезть на пустующий трон первым делом решила избавиться от Кроули. Который – так уж причудливо вышло – находится под защитой Винтов. В статусе вип-пленника. Они ему сами в морду дадут, но вражине не отдадут.

Приемы Аббадонки – такая же архаика, как она сама. Так Азазель когда-то заманивал Джона в ловушку на живца – пойманных коллег-охотников. Сэм чуток обеспокоен, но полностью полагается на Дина. А тот на удивление беспечен – или так выглядит. Зараза разрушенного химзавода его явно пугает больше, чем демоны, и пока Сэм с пушкой наизготовку крадется к источнику шума, Дин с сумкой расслабленно наблюдает его продвижение. А позже, отправляя Трейси подальше с линии огня, на несколько долгих секунд поворачивается к демонице спиной. А потом весьма спокойно выслушивает ее ультиматумы и завиральные планы на его тушку, лишь покряхтывая от физических неудобств. Она завладеет им с черного хода и примется рвать его руками младенцев да девственниц? Што вы, што вы, какие ужасы. Самонадеянная красавица явно не в курсе диновой стажировки у адского Пикассо. Внутренняя же пыточная, где Дин усердно кромсает сам себя, и вовсе за рамками ее убогого воображения.

Зато Фергюс в курсе. Регулярные пятничные самоистязания - и его забава. Носитель и ненавистник изощренной Эс-энд-Эм культуры, истребивший ее в Аду, но не в себе, король не может не мучить тех, кого любит, и себя заодно. Что вы хотите – он развивался в неблагоприятных условиях. Король вкладывает в эту великую адвокатскую отмазку море самоиронии, но против фактов не попрешь: мало кому доставался по жизни тако жесткач. На любого мерзавца найдется хоть одно любящее его сердце. На Кроули – не нашлось. Желая любви и заслуживая ее, он получал только пинки, пули, подставы и цепи. И как-то привык, даже пристрастился. Его ненавидят – значит, он жив. Ему больно – зато глохнет собственный неотвязный голос в черепушке. С чего же начать мольбу о прощении… он достоин любви…

Сэмояд действует, но весьма специфически. Так когда-то и Глютик подействовал на Каса. Видимо, внутренние миазмы младшего Винта – не  самостоятельный инфицирующий агент, а лишь фактор, запускающий в реципиентах их собственные иммунные процессы. Кипячение в своих деликатных соках. Всем пыткам пытка, о чем Кроули ненароком проговорился. Он, конечно, сопротивляется, благо, у него практических забот полон рот – собственная несвобода, Ад без присмотра, ангелы на земле, Аббадон опять же. Надо действовать. Попытаться обработать Кевина, подразнить Винтов, посотрудничать с ними – на его, Фергюса, условиях…  

Король прекрасен. Отравленный, закованный, избитый, во власти врагов внешних и внутренних –  никак он не описуем эпитетом "беспомощный".

А мольба о любви подождет. Сейчас для нее не время. В том числе потому, что здесь Сэм. Довольный всем, и допрежь всего – собой. Безгранично уверенный, что почти сломал короля. Собственного слома он, на свое счастье, не помнит, о заклятии Метика не знает, а постисповедальное недомогание, конечно же, геройски одолел сам.

Чуден Сэм при тихой погоде. Спасибо Дину - обеспечил страдальцу внутренний микроклимат повышенной комфортности. Новейшее лекарство – зикодин (термин от Araphel http://www.diary.ru/~araphel/) не оставляет шансов никакой заразе, хоть физической, хоть магической, хоть психо-демонической. Но островок спокойствия во взбаламученном трансформациями мире не радует взора, бо затянуло бурой тиной. Дин, не спускающий глаз с реанимированного, иногда тыкал в него щупами и каждый раз конфузился: не выходит каменный цветок. Первая же проба грунта достойна занесения в Красную книгу Канона. Это завуалированный комплимент уму и великодушию героя, который Дин произнес с торжествующими интонациями фокусника, подсказывающего разгадку малолетней аудитории. Почему он, жыстокий примитив, не грохнул короля? Да потому что спросил себя: что сделал бы на его месте Сэм Винчестер, пекущийся, как известно, о благе каждой твари и рабочей пользе заодно?  

Ну-ка, ну-ка, Сэмми?

Моральный компас и мозг семьи таращит ясны очи и заявляет: грохнул бы, вестимо.

Маэстро, урежьте марш.

Больше он в серии ничем не отличился до самого конца. С Аббадонкой, однажды им вроде убитой, не пересекался. Претензии Трейси воспринял с честным огорчением. Вот ведь как: он давно все исправил-искупил, а те, кто погиб от лап демонов, праздновавших его маленькую случайную ошибку, почему-то не воскресли. Досада. Обдумав сие, Сэм пожаловался Дину на дискомфорт, причиненный тем, что Трейси "не неправа", в его аккуратной формулировке. Тот, как и ожидалось, меньшого утешил, объявив счет спасенных и убиенных в сэмову пользу (хотя кто их считал-то) и призвав оставить прошлое прошлому и заняться настоящим.

А это Сэм с удовольствием. В беспокойном настоящем его ничто не беспокоит. Он абсолютно счастлив. Вокруг, оказывается, семья, друзья. Ни то, ни другое отродясь не было основой сэмова счастья – и вот поди ж ты, внизапна.

Воистину, царство божие внутри нас.

Впрочем, он хотя бы послушен, решения диновы принимает как свои, распоряжения исполняет беспрекословно. И – в кои-то веки – искренне любит брата и восхищается им.

Сэм, ты ли, чо ли? – мается Дин. – Али это глас вестника божия изнутре?

Йезекииль, за очередное спасение Сэма от демонов также включенный в команду под кликухой Зик (ну не любит демиург длинных имен, особливо с хвостиком "эль/иль"),  ввергает Дина в когнитивный диссонанс. Он же не Сэм. А говорит как Сэм. Ты, мол, Дин, не переживай, у тебя же не было выбора. Ты ж все, что творишь, творишь исключительно из любви. К Сэму. Уж Сэм-то знает. А Зик, тщательно скрывающий свое присутствие от сознания Сэма, сам в его голове интенсивно обживается. Хотя она ему все еще жмет.

(Видимо, активно косплея раннего Каса, Джаред-Зик и обозначил эти неудобства.)

Ангел и на целительскую авантюру подписался, чтоб приобщиться к великому: стать непосредственным транслятором волшебной силы любви, которая за ценой не постоит. Вот - хороший солдат убил трёх плохих, спасая обеспамятевшего Сэма. Разве ужаснувшийся Дин не этого хотел?

Да, то есть нет, то есть, прости, Зик, Дин вообще-то хотел, чтобы Сэм выжил и принялся своей праведной кровью вертать демонов в люди. По списку, добытому у Фергюса, - таков был план. Вроде бы и Сэм хотел того же. Может, ангел просто не заметил этого желания в сэмовой голове. Может, его заслонила уверенность в любви Дина.

Конечно, Дин Зика оправдал и наградил. Тот ведь старался, топорщил остовы обгоревших крыл, собственноручно резал врагов ножиком, блюдя конспирологию. Хотел как лучше. Кажется, он хороший парень. Хотя, резонно заметил сам Зик, плохой парень тоже назвался бы хорошим. И для этого ему необязательно быть коварным лжецом – достаточно честно не считать себя плохим.

Вот бы Дину так научиться. Но – фигушки. Хотеть как лучше, в упор не предвидя побочных эффектов, - это не по его части. Облажаться с благими намерениями и непонимающе наблюдать, как все летит к черту, означает не просто быть охотником, как мгновенно решила умница Трейси. Это значит – быть человеком. Вот как Сэм, невольно осиротивший сонмы таких, как Трейси, и за то какое-то время собой не гордившийся.

Дин – чудище, ибо хорошо сознает, что делает.

Так он и сообщил младшему по званию: дескать, виновник всего – перед тобой.

Выдернул Сэма в последний момент из-под метикова заклятия – итого: заклятие не прервал, Небеса не сберег, демонов не истребил. Значит, каждая сделка, каждая одержимость, каждый труп – на его совести. Все равно как бы он лично волок детей на перекресток к доброй красноглазой бабуле, а Ирва – к Аббадон в постель.

Обеспечил Сэму ангела-хранителя, автоматически включающегося при любой угрозе, – изволь любоваться новой редакцией братней шизы, исправленной и дополненной регрессом обеих частей распадающейся невинной личности. Одна половинка защищает другую любой ценой, называя это любовью, - и счастлива. Другая чувствует себя под защитой сей служебной собачьей любви – и тоже счастлива.

А счета по-прежнему приходят Дину, и он, пряча глаза, поддерживает предусмотрительное вранье Зика во благо пациента. Вишь, Сэмми, как брат твой крут – одним махом троих побивахом во имя твое. Сэмми в честном восторге. 

Тошно-то как, Чаке…

В общем, дорогой Осирис, твой клиент тебе верен. Куда там жестоко фрустрированному собственным предательством Ирву, готовому умереть во искупление. Такого смертью не искупишь.  

И вообще суицидничать Дину недосуг – у него на руках распавшийся Сэм, распавшийся мир и прочие высокотоксичные отходы. Надо оповестить охотников об ангельской напасти и быстро, но внятно ввести в курс дела Кевина, спешно назначенного "боссом" лжефедералов (эти два звонка Дина наводят на печальные раздумья об участи Гарта – кажется, подвел-таки вессель наше солнышко под тихую элиминацию). Надо вызволить друзей из плена демонов, а сэмкину репутацию – из плена предубеждений (Трейси, в отличие от Сэма, не упустила случая сразиться с собственным негативом – и победить). Включить в бункере свет, отвлечь демонов звуковой приманкой, провести сеанс одновременной психотерапии всем нуждающимся, кроме, конечно. себя…

А хороший солдат Зик, который, преданно выпуча глаза на отчего-то затосковавшего командира, официально объявил его делателем правильной вещи, увы, не утешил Дина, в отличие от славных сегментов. Ни фига тот в любви не смыслит, знает только, что сила любви в этом конкретном случае не работает. Проверено.

Зато с самим Зиком еще работать и работать. Как и со всем остальным. Силой чего – леший знает.

Константа мира СПН: чем счастливее и беспечнее Сэм, тем хуже и труднее Дину. Закон перераспределения тяжестей, однако.