8.05: Дин берет выходной

А теперь давайте познакомимся.

Как-никак – мы братья, а родство обязывает.

(И. Ильф, Е. Петров. "Золотой теленок")

На причале в Игл-Харбор, штат Вашингтон, извлеченный из чистилища Бенни подкарауливал братьев – птенцов гнезда родного.

Птенцы не слишком радовались  встрече с преступным сородичем, убитым у них глазах. Более того, Квентин лично держал его за ноги, пока Соренто отпиливал голову Бенни. По приказу его создателя.

С этим-то создателем Бенни хотел повидаться. И как раз этому Квентин с ребятами, преодолев ошеломление, собирались воспрепятствовать. Разве что предварительно отрезав возвращенцу руки-ноги. Бенни чуть улыбался – терять ему было нечего; если его снова убьют, он точно знал, куда попадет. И кого там увидит.

Квентина, лишившегося головы первым, так уж наверняка.  

Пророк божий Кевин Тран тем временем успешно водил Винтов за нос. Сэм отследил проплату за мотель по кредитке Кевина, братья примчались в Орегон через два штата - и обнаружили пустые апартаменты. Опять. Чертов гений компьютерного жульничества, негодовал Дин, мелкий человек дождя, сколько еще он будет от них бегать? Не зря парень учился по углубленной программе, тонко намекал Сэм. Мудрено ли, что он прячется от охотников, если Дин пытался убить его родную мать? То есть, конечно, Кроули, вселившегося в мать Кевина. Но для Кевина разница вряд ли была существенной - видимо, потому, что то был не кто-то посторонний, а его мама, язвил младший.

Вытаскивая зазвонивший телефон, Дин свирепо велел Сэму запомнить эту ценную мысль и торопливо вышел – связь, видите ли, под крышей была плоха. Клыкастый брат сообщал, что влип, и Дин сразу подумал о худшем. Что Бенни натворил?

Тот слабо засмеялся – нет, все не так плохо. Просто он разобрался с несколькими сородичами, которые пытались ампутировать воскресшему конечности. Теперь сородичи и их головы валялись вокруг Бенни, а у него самого ноги были не вполне пригодны к ходьбе. Вот Бенни и решил попросить Дина о помощи. И еще одном одолжении. А он уж постарается помаленьку доползти до нефтеналивного причала неподалеку и укрыться там.

Бросаемый Сэм был в шоке. Как же так, у них ведь работа, семейный священный грааль, великий экскьюз – закрытие Ада навсегда! Только для ее выполнения, логично ответствовал Дин, нужен беглый пророк; вот пусть Сэм и займется его поиском, благо, номер в мотеле оплачен. А Дин, с разрешения Сэма, прихватит из мини-бара шоколадку и смотается на денек по личным делам.

Сэм изумился. Понятие "личные дела Дина" звучало для него фантастическим оксюмороном, значения коего он честно не понимал. Старший осерчал: братишка контужен? Ему нужен словарь? Это вообще-то взрослое понятие, Сэмми; у всех взрослых бывает личная фигня. И уж не ему бы претензии предъявлять: он год отлынивал от священного грааля, а Дин берет увольнительную лишь на день.

У него же не один брат, в конце концов.

Севернее Орегона было сыро. Дин гнал детку сквозь дождь и слышал в его шуме привычное беззаботное насвистывание Бенни. Оно означало: брат рядом и прикрывает товарищу спину. Там, в чистилище, Бенни всегда дрался будто играючи. Управившись с очередной тварью и оглядываясь, Дин легонько касался его плеча. Они были вместе. Они могли отбиться от кого угодно…

Сэм без энтузиазма полистал банковские документы хитрюги Кевина, историю кредитки, проплату в Принстонский университет за первый курс (похоже, Кроули по-прежнему честно исполнял свои обязательства, о чем Винты вряд ли знали), и переключился на отсмотр передвижений денежных средств Амелии Ричардсон, уговаривая себя: он не шпионит, он беспокоится.

Беспокойство его прервалось дребезжанием за стенкой. Сэм засучил рукава, со всеми предосторожностями выглянул в соседнюю комнату и понял, что с развинченным вентилятором справится. Зря, что ли, он почти год непривычным ручным трудом занимался.

…Тогда, выхаживая навязанного ему Пса, он застрял в техасском мотеле неподалеку от ветеринарки, куда приходилось водить внезапного четвероногого друга на осмотры к Амелии. Мухлевать с кредитками, сидя на одном месте, было стократ опаснее, чем разъезжая по стране, и Сэм искал честную гражданскую работу. Однажды, болтая с Эвереттом, сыном хозяина мотеля, который фактически заменял хворого отца, он взялся починить громыхающий кондиционер. И Эверетт тут же принял его в штат… 

Укротив вентилятор путем завинчивания гаек, Сэм довольно хмыкнул и вернулся к компу.

У причала одиноко торчал небольшой крытый грузовичок, в котором Дин как-то опознал транспорт Бенни. В кузове среди обычного бродяжьего барахла, сумок и одеял нашелся дорожный холодильник с пакетами донорской крови. Дин недовольно качнул головой и, прихватив средство первой помощи вампиру, отправился на поиски брата, коего и обрел в подвале. Видок у Бенни был еще тот, но он бодрился. А когда выпил полхолодильника, умылся и переоделся в какой-то причальной бытовке, и вовсе стал почти как новенький. Ну, или скоро станет, заверил он ошеломленного Дина. Тот знал о вампирских качествах многое, но такой стремительной регенерации все же не ожидал. Как-никак ноги у Бенни висели на честном слове, не говоря о прочих ранах.

Теперь отпускать его в одиночку на разборки Дин не намеревался. 

Бенни очень не хотел впутывать человека, и так уже спасшего ему жизнь – снова, и, искренне поблагодарив, с напускной веселостью предлагал разбежаться: у вампира свои дела, у Дина – свое… как он говорил – семейное дело? Но, глядя в серьезные диновы глаза, уже понимал: не отвяжется. Со старомодными понятиями фронтового товарища о дружбе он имел удовольствие ознакомиться еще в чистилище.

 …Путь к заветной дверце из театра ужасов не был устлан розами. Твари атаковали ходоков непрерывно, будто их магнитом тянуло. Бенни подозревал, что магнит этот – сопровождавший их ангел, браво выжигавший дланью нечистые души из атакующих. Впридачу к диновой человечности, тоже неслабо приманивавшей евино потомство. Не облегчало дорогу и то, что клыкастый с крылатым то и дело норовили сцепиться – вербально, правда, ибо Дин не спускал с них бдительного ока. Кас размышлял о метафизических казусах: куда, скажем, деваются убитые ими души тварей, если они и до того находились в посмертии? Бенни ёрничал и величал ангела двинутой тетушкой, тот серьезно оспаривал это звание: с предками братьев вампира он в родстве не состоял.

Дин пресекал их баталии в песочнице, рявкнув на обоих, как в старые добрые эпичные времена, когда растаскивал дорогих родственников. Тогда Кас соглашался с вампом по существу – он и раньше считал идею совместного путешествия глупой и опасной для своих спутников, тем паче что шанса вырваться для себя не видел. В этом Бенни горячо поддерживал соперника, подробно разъясняя Дину чистилищную физику. Случайно угодивший сюда человек – чужеродный элемент; он и приманивает нечисть, и в то же время отторгается самой тканью этого измерения, выталкивается им. И когда вытолкнется – ненадолго возникнет та самая лазейка. Здесь таился и шанс для Бенни, который как-никак родился человеком и, если отбросить клыки и сарказм,  им в значительной степени оставался. А вот ангел, как ни парадоксально, был нелюдью куда более вампира.

Дин внимательно и строго выслушал дружные уговоры команды бросить Каса и огласил решение. Бенни, недомертвый кровосос, будет ему подчиняться, потому что Дин – волшебный ключик и средство передвижения. И Кас тоже будет ему подчиняться, потому что они или протолкнут крылатую задницу сквозь игольное ушко, или погибнут – все трое. Точка.

Бенни был категорически не рад этому – и тогда, и сейчас.

И все-таки, черт возьми, как же приятно было узнать, что дурень Дин с тех пор не поумнел.

Некоторые вещи не меняются, подтвердил Дин, отродясь не собиравшийся умнеть за счет друзей, что бы там ни фантазировал на эту тему один давно покойный серафим.

Тогда Бенни рассказал, что охотится на бывших братьев и особенно – на своего создателя, главу гнезда, именуемого Стариком, обратившего Бенни и всех их. Зачем? Чтобы не быть снова убитым, конечно. Покойный Квентин, ставший любимчиком Старика после Бенни, подтвердил бы, что угроза реальна.

Сэм трудился за ноутом, но его то и дело что-то отвлекало, вызывая приливы воспоминаний. Вот заискрила проводка, хлопнула крышка холодильника – и Сэм снова в прошлом, чинит раздолбанный принтер, и Пёс с забинтованной лапой смирно лежит рядом, и восхищенный Эверетт отправляет его в чей-то номер прочистить забитую раковину, и хозяйкой этого номера оказывается Амелия. Она с порога начала кричать, что Сэм всегда был ей подозрителен с его полувоенными замашками и прической, и бедняга жалобно возопил, что всего лишь чинит раковину…

Бенни разложил свою добычу – отнятый у обезглавленных вампов скарб: пачку долларов, которую Дин тут же по-хозяйски сунул в карман, документы, какие-то квитанции, тетрадку со странными названиями и цифрами. Причем все, кроме одного, были вычеркнуты. Это названия яхт, пояснил Бенни. Все они наверняка уже покоились на дне, включая и не вычеркнутую еще "Удачливую Майру", вышедшую в море лишь вчера в полдень.

Вот не зря окопный брат Дина был похоронен рядом с высеченным на камне именем странного флибустьера-еврея – контрабандиста, патриота и героя битвы за Новый Орлеан. Гнездо Бенни кормилось пиратством во всех  смыслах слова. Скромные суденышки их небольшой флотилии курсировали в заливе, поджидая сигнала от разведчиков, которые под видом папарацци  узнавали маршруты богатых прогулочных яхт. Жирненькую добычу перехватывали, обедали командой, собирали ценности и предавали разоренную яхту огню, а потом океан смывал разбойничьи грехи.

Дин постарался воспринять эту страницу биографии друга отвлеченно и даже весело, тут же поименовав Бенни и его братьев вампиратами. Бенни, настороженно поджидавший вердикта, улыбнулся: за долгие годы морского разбоя никому такое в голову не пришло. Но ведь напрашивается же, удивился Дин. И переключился в рабочий режим: итак, они ищут Старика. Что о нем известно? По словам Бенни, его создатель любил роскошь и легальность, законно снимая где-нибудь у побережья, но подальше от суеты, особнячок. Возможно, на острове? А вот и счет Квентина за кабельное -  в том числе пакет футбольных программ, ишь ты, - и адресок: остров Прентис. Бенни слыхал о таком?

Вампир, с удовольствием наблюдавший работу диновой логики, кивнул: еще бы. Как не слыхать.

По дороге Бенни посасывал кровь, извиняясь перед недовольным братом: он еще не до конца восстановился, а охота на Старика потребует всех сил. И рассказывал историю своего конфликта с гнездом, начав издалека. Новообращенный вамп – будто заново родившийся младенец, он мало что соображает, обративший кажется ему богом. А если сам создатель честно мнит себя таковым, дела совсем аховые, понимал Дин. Старик ревностно радел о крепости семейных уз, его птенцы не отлучались в мир, покидая гнездо лишь ради охоты. Бенни, его любимчик, так же ревностно пекся об интересах гнезда. Пока не встретил Ее. Гречанка Андреа Кормос была неописуемо прекрасна и даже богата; Бенни, чьей задачей было сообщить своим маршрут ее яхты, наплевал на все и отправился с нею на Канары. Дин, конечно, волен хихикать над этим дешевым романическим сюжетом – но так все и было.

Чертова любовь, как же она меняет людей. И даже нелюдей. В ее костре все, чем был Бенни до этого, все, что он натворил, будто исчезло. Влюбленные осели в Луизиане и жили счастливо, пока однажды к ним не явился Старик в сопровождении своих детей. Лишь тогда Бенни осознал в полной мере, каким чудовищным предательством был в глазах отца-вампира его уход из охотничьей семьи. Создатель вынес своему любимцу смертный приговор, братья - Соренто и Квентин - привели его в исполнение, и последним, что видел обезглавливаемый, была Андреа, горло которой рвал  клыками Старик.

 Значит, брат хочет свести старые счеты, понял Дин. Что ж, ему не впервой помогать братьям в деле святой мести.

В доках друзья нашли ялик, переправились на Прентис. Дин на ходу стал было набирать сообщение для Сэма – что жив-здоров и охотится на вампов на острове Прентис не в одиночку, - но передумал. Бенни уверенно вел его дважды знакомым маршрутом – местность сильно напоминала дебри чистилища. Так странно было ощущать себя вновь живым, что Бенни даже не был уверен, реален ли этот мир и он сам. Реален, - внушал растерянному брату Дин, хорошо знавший, как чувствуют себя побывавшие в норе Белого Кролика. И мир, и они – реальны, и играть в этом мире нужно по-настоящему – это единственный способ существовать в нем и побеждать.

А время большой игры наступило.

Создание шло убивать своего создателя в компании своего воскресителя.

В особняке, и впрямь роскошном, было тихо. Дин поторапливал Бенни, но тот завис у вычурного клавесина, любимой игрушки Старика. Рядом стояло фото Андреа. Судя по всему, недавнее.

Влюбленный вамп похолодел. Нет, нет.

Но прекрасная Андреа уже торопливо спускалась к нему по широким ступеням, веря и не веря своим глазам, а налетевшие секьюрити споро вырубили дорогого гостя тычком в затылок. Затаившийся за углом Дин тихо обругал Бенни идиотом.

И снова, как полвека назад, брат Соренто прижимал секиру к горлу закованного в наручники идиота, готовый еще раз казнить казненного, опять пренебрегшего правилами игры. Только Андреа уже не билась в лапах Старика. Теперь она, его любимая дочь и наложница, владела ситуацией.

Сэм, медитируя на документы Амелии, красовавшиеся на его мониторе, решил звякнуть Дину, но тот как раз был слегка занят – крался по гнезду, в связи с чем отключил телефон. С досадой выслушав автоответчик, диновым голосом сообщавший, что это его другой-другой телефон, Сэм вновь уплыл по волнам своей памяти.

…Тот первый визит в обиталище Амелии, оказавшееся номером мотеля, в котором жил и работал Сэм, завершился относительно благополучно. Узнав, что подозрительный тип, возившийся под раковиной, не взломщик, а ремонтник, Амелия чуть сбавила градус агрессивности, но и только. Сэм разъяснил, что чистит трубу, которую кое-кто – не будем показывать пальцем – забил обрезками лайма, видимо, любимого фрукта хозяйки, которого она вновь накупила целую связку. Что помогает Эверетту, который заправляет мотельным хозяйством вместо больного отца. Амелия не знала, кто такой Эверетт, хотя жила здесь уже три месяца. Сэм был уверен, что нормальные люди не живут в мотелях, девушка объясняла, что просто не нашла еще себе жилье, и тут же ругала себя – какого черта она оправдывается перед незваным гостем. В конце концов Сэм счел за благо убраться восвояси…

Наконец перезвонил Дин – узнать, чего хотел братишка. Тот поинтересовался, отчего Дин говорит шепотом, и, услыхав, где он находится, возопил так, что Дин торопливо отскочил за угол, прижав к себе телефон. Да не один он, не один; с ним друг, давно искавший это гнездо. Нет, не Гарт. Сэм его не знает.

Здрасьте, пожалуйста: впридачу к личным делам у Дина еще и друзья обнаружились? Нет у него друзей, все диновы друзья давно умерли, продолжал бушевать хренов конспиратор, отчего Дин тихо чертыхался, возводя глаза к небу и прося братика заткнуться. В конце концов, смерть – не повод не дружить, но речь сейчас не о том. Координаты уже у Сэма, он может присоединиться. Сэм пообещал примчаться немедля и продолжил воспитывать несносного старшего: ладно, личную жизнь, так и быть, можно вести раздельно, но надо же отличать личное от охотничьего. Он сам проставит его неведомому другу стаканчик, если они выкарабкаются, но на будущее… Дин еще слушает?

Дин не слушал. На трубный глас Сэма пришел любопытный вамп и с интересом разглядывал многоглаголящий сотовик в вазочке, когда Дин снес его голову. Увы, телефон в ходе декапитации покрылся трещинами и смолк навсегда.

Досталось и мобильнику Сэма: хозяин сердился.

А в недрах гнезда развертывались события поистине драматичные.

Андреа отправила Соренто сообщить Старику, что слухи о воскресшем Бенни подтвердились. Нынешней фаворитке отца не все подчинялись охотно, но все – безропотно. Сама же она слушалась лишь создателя. Привилегия любовницы вожака, усмехнулся Бенни и получил звонкую пощечину. Затем Андреа услала остальных секьюрити и бросилась целовать воскресшего любимого, лопоча, что знала, верила: это правда. Почему она жива? Потому что полвека назад Старик, намеревавшийся убить девушку, вдруг передумал и обратил ее. Бенни винил в этом кошмаре себя, Андреа возражала: он ничего не скрывал от нее, она выбрала вампира, сознавая все риски, по доброй воле.

И со Стариком она осталась сознательно. Сперва, конечно, как все новообращенные, мало что соображала, а потом, поняв, что теперь ее жизнь – это кровь, и дающий ее – бог, смирилась. Все было чертовски сложно, и Бенни знал это. Но его воскрешение все меняло. Оно подрывало абсолютную власть главы гнезда над жизнью и смертью его созданий. Живое доказательство того, что он не всесилен, пугало древнего кровососа, Андреа это точно знала. Она сунула за пазуху Бенни складной нож и вложила в ладонь ключи от наручников: если кто и мог убить Старика, то только он, вернувшийся из-за грани.

Бенни честно предупредил: он намерен не просто сменить власть в гнезде, но сжечь его дотла и прекратить убийства. И тогда они снова будут вместе, торопливо посулила Андреа, ибо за пленником пришли посланцы – бог вампиратов желал видеть удивительного сына.

Старик оказался полногубым красавчиком в полном расцвете лет, напоминавшим клыкастого Годрика из одного забавного сериала. Только глубины и мудрости ему недоставало. Он был холоден, вкрадчив, насквозь фальшив и преисполнен любопытства: как же Бенни сбежал из Ада? Ах, его камера была по соседству с Адом? А что там?

Бенни, улыбаясь, обещал показать. У него за пазухой таилась сила, о которой отец и мечтать не мог. С ним была любовь прекрасной Андреа. Старик осторожничал, демонстрировал лояльность и сожаление о казни фаворита. Вот Соренто подтвердит, как он вопил тогда от горя, будто ужаснейшее дитя мира. Соренто хорошо это запомнил: именно тогда отец обратил греческую тёлку и приблизил ее в ущерб верному сыну. Женщина, из-за которой Бенни предал свое гнездо и своего любящего создателя, была наилучшим напоминанием о нем, иронично улыбался Старик.

Дин разыскивал Бенни, блуждая по гнезду и по мере сил сокращая его население. Только головы летели. Причудливо вьется судьбинная нить: ровно два года назад, не считая чистилища, он, обретший клыки и прочие завидные гаджеты, тоже метался в вампирском гнезде, ища собственного создателя. Чтобы убить его. Чтобы вновь стать человеком.

Почему же чистилище не отпускает его?

…Они втроем брели сквозь дебри, и Дин утверждал, что вампир ничего не может смыслить в ценности жизни. Не секрет, чьи сородичи лидируют в отъеме человеческих жизней, парировал Бенни, а Кас подтверждал: по статистике, динов вид в этом деле безусловный рекордсмен. Дин с сарказмом благодарил крылатого зануду за справку. Он беспокоился не о мировой истории, а об одном конкретном кровососе, которого обещал выпустить в мир живых, и Бенни это понимал. Не начнет ли монстр потрошить человеческих свинок? Нет, не начнет. Он еще до смерти перешел на донорскую кровь с черного рынка, за которую честно и щедро платил. Он разглядел в человечности нечто, что уже не хотел отнимать, и с тех пор пил человеческую кровь, но не самих людей.  

Дин ворчал, что не обязан всему верить. И тому, что всем им здесь гаплык, тоже, понимал Бенни. Но какая разница, кто что ест, если они не выберутся, - а они не выберутся, пока ангел маякует своим моджо на всю округу. Из-за него их всех убьют. Вот ангел знает, а Дин, что твой страус, прячет голову в песок. Дин, конечно, напомнил об уговоре, но тут прислушивавшийся к чему-то Кас объявил налет левиафанов, подобравшихся так близко, что он даже телепортнуться не успевал. Отличная оказия, чтобы проверить теорию Бенни…

А Сэма не отпускала нормальная жизнь, и пока он гнал украденную желтую тачку в штат Вашингтон, его память околачивалась все там же, в мотельном номере Амелии, куда во время прогулки радостно вбежал Пёс, игнорируя уговоры хозяина не лезть к злой тёте.

Но в тот раз тётя не злилась. Она весело удивилась столь креативному имени Пса, который с ходу разлегся у нее на коленях, и вполне благодушно встретила бочком вползшего в тесную комнатку смущенного Сэма. Тот горячо поблагодарил Амелию за выздоравливающую псину, расхвалил ее золотые руки – уж в швах-то Сэм разбирался, - и осторожно стал выпытывать, чем же он ее пугает. Приехавший ниоткуда и не едущий никуда, в одежке с распродаж, столь любимых скинхэдами, серийными убийцами и бомжами, опытный по части хирургических швов, - перечислила Амелия. Но ведь и ей ехать некуда, робко заметил Сэм. И не к кому. Был у нее кое-кто, поведала вдруг девушка, но все закончилось. Сэму ведь известно, каково это, не так ли?..

 Теперь он нервничал. Раз за разом выслушивал по телефону фразу про другой-другой телефон, бросал трубку и выжимал педаль газа.

Дин наращивал темпы зачистки.

А Старик все болтал с сынишкой, выбравшимся из смертной тьмы, видимо, благодаря своей строптивой натуре. Все эти бунты, бесконечное повторение пройденного – так утомительно, сетовал вампапаша. Вот и отпустил бы его в свое время, ввернул Бенни, изрядно удивив создателя: тот ничего и никогда не отпускал. Даже удивительно, что за свою долгую жизнь с такими плюшкинскими принципами он нажил так мало: старый клавесин да стаю гиен. Древний красавец обиделся: еще у него есть море. И Андреа.

Вот уж дудки-с, объявил Бенни, предъявляя снятые наручники. Соренто, ругнувшись в адрес хитрой суки, кинулся на брата, и воскресший показал наработанный за время смерти класс борьбы. Уклониться от лезвия. Перехватить руку атакующего. Обезоружить. Впечатать башкой в стенку. Защелкнуть на нем наручник.

Старик помрачнел.

Прежде чем лишиться головы, Соренто еще успел спросить, где братец наработал такую сноровку, и получить ответ об упорных тренировках. Картинно, будто на сцене, разведя перед отцом руки, Бенни выронил покрасневшее лезвие. Что теперь станет делать создатель?

  Теперь создатель излагал свою философскую концепцию медленно приближавшемуся сыну. Он много пожил, многое повидал и знал: вселенная – лишь лествица отчаяния. Ничто в таком мире не имеет значения. Ничего, что мрачновато; в конце концов, он сам есть зло, зато это знание надежно защищает его от любых треволнений, и ничто не способно нарушить спокойствия его ночей. А вот Бенни вечно о чем-то размышляет, что-то продумывает. Упоминание Сократа, считавшего непродуманную жизнь недостойной бытия, заставило его поморщиться. Это не про них – в вампирах нет жизни. Лишь холодное, бездумное, ни в чем не виновное и ни за что не отвечающее существование. Сынок оттого и мается, что до сих пор этого не понял. Бедняжка Бенджамин.

Разбив головой створку шкафа и пустив юшку носом, он уже откровенно смеялся: последнее, что можно взять с Бенни, - это надежда. Надежда быть иным, мыслящим, живым. Человечным. Игра шла по замыслу создателя:  зачем ему пытаться вновь убивать Бенни – Соренто вон уже попробовал. Достаточно отравить его душу безнадегой.

Тогда Бенни поднял Старика за шиворот и вынул нож, полученный от Андреа. Уставшему от повторов папаше пора увидеть что-нибудь новое. Бенни мог показать ему целый новый мир.

Окровавленный нож лег на клавесин. Отец, перечеркнувший жизнь Бенни дважды, был мертв. А они с Андреа – свободны. Они могли идти куда угодно. Только вот Андреа никуда не стремилась. Ее все устраивало. У них отличная команда, налаженный быт,  и теперь, когда вместо ненавистного вампа во главе гнезда встанет любимый и удивительный – ведь равных ему здесь нет, - они наконец заживут так, как всегда хотели, грабя суда и любя друг друга.

Глухая тоска заполонила глаза Бенни. Все, чего он хотел все эти годы, - оставить на месте проклятого гнезда выжженный кратер и отпустить светлую память о любимой. Той любимой, которой больше нет. Стоящая перед ним – обманка. Его любовь давно погублена монстрами – такими, как сам Бенни. Как то, чем стала Андреа.

Прекрасное лицо вампиратки омрачилось подозрением: возлюбленный считает, что он лучше ее? Нет, Бенни всего лишь считал, что все они прокляты. Он не дрогнул, когда бывшая дама сердца разинула на него пасть, обнажив клыки, не шевельнулся, когда подоспевший Дин проткнул ее секирой и отделил голову красавицы от шеи. Он поднимался по бесконечной лествице отчаяния, составлявшей теперь его вселенную. Лишь когда друзья, завершив все дела в гнезде, уже сталкивали ялик на воду, Бенни вдруг спросил, зачем Дин это сделал.

Тот напрягся, решив, что речь о девице. Но вампир имел в виду свое воскрешение. На кой ляд Дин вернул его в мир – ведь мог же вылить никчемную душонку монстра в любую канаву, и дело с концом. Яд Старика и отрава Андреа стремительно довершали разрушительную работу, начатую собственным самоедством бедняжки Бенджамина: теперь он окончательно перестал понимать, что он такое.

Любви всегда бывает недостаточно. Та, что открыла ему неповторимую и хрупкую красоту человечности, заставив его предать свою темную семью и собственную сущность, больше не существовала. Сама память о ней была перечеркнута монстром в дивной оболочке, коим она стала. Но нужно было идти дальше, отыскивая опору теперь уже в себе самом. Возможно, становясь опорой для других.

Дин слишком хорошо понимал его непонимание.

…Кас скомандовал, и они побежали, но левиафаны бомбили их собой, падая сверху гигантскими кляксами грязи и преображаясь в человекообразных с акульими пастями. Теория Бенни полностью подтвердилась – один змей бросился на человека, другой на ангела, вампир остался не у дел. Дин справлялся сам, а над Касом уже нависал зубастый. Бенни срубил ему башку и помог ангелу подняться.

И Кас принял руку вампира…

Следующим претендентом на его рукопожатие стал Сэм, уже нетерпеливо высматривавший с причала Дина и особенно его таинственного друга.

Спокойный, как всегда, Бенни протянул брату брата руку, представился и присовокупил, что премного наслышан о новом знакомце.

Пару мгновений Сэм соображал, кому бы мертвый Дин мог о нем трепаться.

Потом глаза его округлились, взгляд заметался между Бенни и Дином, свободная рука потянулась к ножу.

Бенни заметил этот жест, но не шелохнулся.

Дин едва заметно отрицательно качнул головой.

Сэм опустил руку. Об обещанном стаканчике для братнего друга он как-то позабыл.

Тогда Бенни выпустил его ладонь из своей, проницательно заметил, что братьям и без него есть о чем поговорить, и, хлопнув Дина по плечу, удалился. Тот мрачно кивнул.

Сэм хищно сжимал челюсти, стремительно вскипая, как разрегулированный паровой котел.

Дин поднял голову и посмотрел на младшего прямым, твердым взглядом.

Ну, метни свои бомбы, Сэмми. И не забудь продумать путь отхода на случай контратаки.