7.21 Жить, как говорится, хорошо

Кася с Сэмом подтвердят.
Не сдюжил-таки ангелочек, наглотался веселых таблеточек, как “Лэнс Армстронг” в свое время. Однако спусковые крючки эскапистских реакций у них сильно неодинаковы, по этой линии по-прежнему идет разуподобление, что немаловажно, по-моему. Если Сэму была невыносима неприятная правда о себе, то Кас спрятался в свой безмятежный кайф и дивный конфликтный мир “соррей” от навалившегося мощного чувства вины. Поэтому я бы сказала, что его состояние соотносится не только с сэмовым, но и с диновым – после известного фаст-фуда. Другое дело, что Кас повторяет сэмов путь осмысления причин своих “ошибок” (точнее, его отсутствия) и свой приход, даже зная его источник, в отличие от Дина, нежно холит и лелеет.

Не является ли все-таки сверхзадачей пресловутой Дина с Касом “profound bond” перетворение ангельской натуры, со встраиванием в нее способности к сопереживанию и чувству вины? Тогда касова блаженная деменция может быть ожидаемым и не факт, что непреодолимым, сопротивлением материала.

Но лулзами пернатик в этой серии обеспечил щедро, что да, то да. Явление на сцене “извинительной” игрушки заставило прервать просмотр – дабы прохохотаться. Вот же ж Эдлунд злой гений! -)) Так издевнуться над обоими страдальцами. Правда, что диново горькое “Ты лишь играешь в “Сорри” в равной, если не большей, степени относилось и к Сэму, все равно опять никто не понял. Не, эт не про Сэмика, которому дежурные сорьканья полностью заменяют процесс самоосмысления.

И как ревниво Сэм расспрашивал нынешнего счастливого обладателя Люцифера о совместном с ним житье-бытье. А Кася утешил: твой, грит, Лютик, твой, не претендую, тока немножко пользуюсь его терапевтическими услугами. У, не могу. -)))

Кстати, мне показалось, Сэм как-то неоднозначно воспринял “главную характеристику” своей личности, поспешно переведя разговор на ее автора. Похоже, перед нами редкий случай несовпадения Сэма со зрителями. Заподозрил он под “troubled” что-то иное, нежели “обеспокоенный/встревоженный”. -))

Занятен и обмен воспоминаниями о своих бедствиях. Сэм, говоря о предполагаемой скорой кончине, имеет в виду бессонницу и всякое нелестное чтиво (“Каким же дураком я тогда был”, как бы вздыхает он -)), Кас – осознание того, что натворил.

Ну и, конечно, сэмова “благодарность”, озвученная не раньше угрозы Мэг прибрать ангелочка к рукам. Здравствуй, маленькая жареная птичка. -) Дин, увы, лыжи пока никуда не вострит, поэтому шиш ему, а не спасибо. Да и было б за что благодарить, ага.

Дин вот тоже не рассыпается, вопреки распространенному мнению, что разрушенная стенка – единственная сурьезная его претензия к Касу. -)) Разговор с блаженным он начинает с явной жалости, попутно зондируя его состояние, и лишь убедившись, что пациент не собирается делать встречных усилий и от былых страданий не осталось и следа, позволяет себе прямо и жестко напомнить о содеянном. Тем самым, в сущности, напоминая и о важнейшем принципе, коий Дин, увы, столь же безуспешно пытался вдолбить в Сэма еще на заре шоу: когда тебе плохо, думай о других, а не о себе.

Контрастом к беседе с Касом Дина выступает диалог с ним младшего – с его умильно-лицемерно-всепрощающими тональностью и содержанием – как раз во вкусе народных масс. Неудивительно, что в первом случае ведет Дин, во втором “сверху” оказывается Кас.

***

Впечатлил и юный старичок Кевин, не желающий факторизировать в свою расписанную жизнь далеко  не только сверхъестественное. Замечательно емкий штришок в его характеристике явлен в первые же минуты: упс, оказывается, не увлеченность музицированием помешала ему ответить на звонок, как сперва подумалось.

И никаких-то эмоций, кроме страха и досады, не вызвали у 16-летнего пацана ворвавшиеся в его жизнь ангелы, демоны и божьи слова…

На фоне упоминания о матери лишь в контексте взятой машины (о том, каково ей сейчас, Кевин ничуть не беспокоится. Знаменательно, что и Дин об этом не думает. Мама там, впрочем, соответствующая) полное отсутствие интереса к тому, кто, собственно, таковы его “похитители”, уже совсем не удивляет.