Иные тратят много труда, чтобы узнать и выяснить нечто,
а когда наконец выяснят и узнают, то оказывается,
что это ни для разума нашего, ни для памяти
не представляет решительно никакой ценности.
Мигель Сервантес
Трудный для пересказа эпизод.
Дерганые и стремительные, как память, монтажные склейки; крупные и сверхкрупные планы – эффект присутствия уже не рядом, а почти в голове героя; два видеоряда - цвет и дихром; две нити расследования, скручивающиеся в спираль, неумолимо подтягивающие добычу к центру сети, которым окажется…
Не паук.
Добыча.
Запутавшая, затянувшая себя в паутину противоречий, клейкими прочными волокнами исторгнутых из себя же.
После краткого напоминания о вернувшейся душе Сэма и стенке внутри ея события влекут нас в Бристоль (Род Айленд) годичной давности. Там Сэм под молчаливое неодобрение Сэмюэля Кэмпбелла холодно расстрелял некие невидимые нам объекты, затем так же холодно избил до беспамятства молодого копа, который, будучи почти в истерике из-за пропажи шерифа и прочих странных событий, вознамерился было арестовать подозрительных федералов. Дед лишь по завершении экзекуции намекнул – дескать, могли бы и мирно поладить. А не плевать ли нам? – ответил суперохотник, и Кэмпбелл с отвисшей челюстью полез за руль…
Сейчас у Сэма есть душа и есть амнезия, и телевизор как средство постадской реабилитации все же не так плох – хотя бы как источник пропущенных новостей и повод для моральных оценок. Вот ведь, оказывается, оскароносный Мел Гибсон в истекшем году совсем с катушек съехал. Или он одержим, вбрасывает версию Дин. Бесом в ребро. Ведь если подумать: бросил жену, с которой прожил больше четверти века и воспитал семерых детей, завел внебрачную дочь, судится с ее матерью, отношения с которой явно далеки от безоблачных, - разве не заметен серный след демонов адюльтера, гневливости, эгоизма и гордыни?
Очень, очень странный был год не только для кинозвезд. Ну да с частными демонами пусть уже борется социум - сейчас Дина больше занимает Всеобщая Мать. Их аналитический отдел в Су-Фоллс пока не накопал на нее ничего существенного. Все тихо, и это, по опыту, настораживает.
Тем временем координаты, пришедшие на мобильник Сэма с неизвестного номера, влекут его в Бристоль (Род Айленд). Потому что в Бристоле пропадают молодые женщины, и мало ли кто из охотников, с которыми Сэм знакомился в забытом им году, мог подбросить наводку, и таинственность заказа лишь подстегивает интерес. Напрягшийся Дин готовит орленку тормозные парашюты, по обычаю надеясь на лучшее и рассчитывая на худшее. Сэм с легкостью обещает уехать из Бристоля, как только запахнет жареным.
А пахнет уже на въезде в город, где приветственный плакат сулит гостям города славные воспоминания. Их бессвязные обрывки мельтешат в склерозной головушке и отражаются на лице. Что, Сэм? – Ничего, Дин.
В глазах Дина уровень тревоги переключается на оранжевый. Полная готовность всех систем.
Стилизованная под буканирскую харчевню кафешка дала Винтам пищу для желудков и умов. Исчезнувшие дамы все, как одна, брюнетки с чертиками в глазах, подметил Дин, проглядев объявления о пропаже. Скептичный Сэм предпочел бы более существенную связь между жертвами. Пока он выискивал ее в объявлениях, еще одна типажная леди радостно окликнула агента Рорка, который, конечно, вернулся из-за новых похищений, и, конечно, помнит ее мужа Дона, глядящего на Сэма без восторга, и где же его напарник, лысый крепыш?..
На секс-реабилитации, подсказывает новый сэмов напарник, вернувшийся с гигиенической палубы как раз вовремя, чтобы, дружески поприветствовав старых забытых знакомых брата, утащить подрастерявшегося Сэма на фиг. Из этой кафешки, где обеспамятевший агент запечатлен в глубине любительского фото. Из этой обшарпанной лачуги, где Винты осели, не рискнув светиться в мотелях. Из этого города, где одни брюнетки пропадают, а другие глядят на Сэма подозрительно узнающими голодными глазами.
Не тут-то было. Полный решимости все вспомнить и починить, Сэм с негодованием отметает охотничье правило невозвращения в один город дважды. Все равно его нарушают. Вот и папа говорил - каждый должен доводить до ума то, что начал. Динов горький сарказм он толкует по-своему: старший боится, что Сэм вот-вот растечется по полу бессмысленной вопящей лужицей? Пряча улыбку, умный младший урезонивает паникера, помышляющего, само собой, не о высоконравственных материях, а лишь о присмотре за Сэмом. Но непонятные следствия забытых прегрешений – на сэмовой совести, а разве спокойная совесть не стоит риска?
Бесполезно объяснять, что делал бы Дин на его месте. Он не хуже Сэма чувствует, что братишка замешан в происходящем. Что его прошлогодняя охота с Дедом на тварь, бесследно умыкнувшую пятерых мужчин, впрямую связана с недавней пропажей трех брюнеток. Только выводы у братьев привычно диаметральные. Сэмова инициативность вечно вынуждена сражаться с позорным диновым желанием прикинуться ветошью и не отсвечивать – особенно если метеоданные нехорошие. Инициативность, как правило, побеждает.
И проигрывает.
Но склероз – удобная штука; пока до очередного конфуза не дошло, Сэм не помнит о предыдущих опытах. А нынче к накрепко, хоть и с запозданием затверженной формуле: "Демоны лгут" он добавил новую, так удачно сыгравшую на известном кладбище: "Я налажал – я должен прибрать". Ответственность – это прекрасно; чистоплотная кошачья привычка закапывать дерьмо поглубже, видимо, все же свойство врожденное.
Впрочем, одно вернувшееся воспоминание - бурный интим с женой Дона - Сэм не упомянул. Всего лишь частная деталь, ничего не дающая следствию.
Дин, кажется, иного мнения. Распределяя задачи, он берет на себя брюнеток, отправляя Сэма к копам. Не мог же буратинка наследить всюду одновременно?! О сложных взаимоотношениях брата с местными стражами порядка ему пока ничего не известно. Как и самому Сэму.
Зато избитый полицейский, несмотря на множественные ушибы головы о сэмов кулак, памяти не утратил и лжеагента признал сразу. На сей раз он гораздо успешнее обезвредил несопротивлявшегося супостата и его байкам об амнезии не поверил.
Не обнаружила любви к мыльным операм и очередная брюнетка, навестившая узника в тюрьме. Ее интересовала лишь судьба мужа, пропавшего одновременно с Сэмом. Да, этой даме известно настоящее имя Сэма и его настоящая работа. Сидели как-то они с мужем в компании двух фальшивых федералов, слушая нелепые рассказы о тварях Тьмы, и тот, что помоложе, презрительно любопытствовал, что делает в их суровой компании баба. А сейчас он страдальчески морщит лоб и умоляет поверить в его склероз. Гениальный злодей или редкостный кретин?
Но если допустить, что его бред - правда, что щенячий взгляд выражает суть владельца, что они оба действительно ищут один и тот же ответ… Бренда Доббс тоже решила рискнуть.
Обретя свободу, нервный беглец чуть не пристрелил Дина. Случайно. Тот не удивлен ни нацеленной на него пушкой, ни злоключениями младшего, о коих уже осведомлен. Дин ненавидит реплику: "Я же говорил". Но если Сэму хочется думать, что брат ее обожает, - он спорить не станет. Весьма впечатленный глубиной и разнообразием братних следов в этом городишке, Дин докладывает об итогах брюнетного рейда. Как минимум одну жертву Сэм знал. В библейском смысле. Соседка и подружка пропавшей Николь, той самой, с бесовскими глазками, хорошо запомнила визиты агента Рорка к свидетельнице благодаря шумно-спортивному характеру допросов.
Не то чтобы новость морально подкосила героя, хоть и жаль расставаться с кольцом чистоты – классный был имидж, выгодно оттеняемый великим похотливцем братом. За которым, впрочем, и на пике гормональной активности не тянулся хвост из мертвых или пропавших девиц. Кстати, о пропавших: полицейская рация как раз сообщила об очередном инциденте. Настойчиво, но без особой надежды повелев Сэму не высовываться, Дин помчался по названному адресу – и, пообщавшись с подавленным Доном Харрисом, тем самым мужем глазастой знакомой Сэма из буканирской кафешки, уже твердо знал, что связывает всех исчезнувших.
Любитель жгучих брюнеток, гастролирующий секс-гигант, федеральный агент Рорк.
Его испарившиеся пассии, странные телефонные сообщения – это ловчая сеть для Сэма. Который не только не умеет сидеть на попе ровно, когда в башке зудит, - он и звонки Дина игнорит. Дабы не отвлекали от охоты на собственную память, таящую в себе возможность нового искупления.
А ключик к памяти, конечно же, в доме у Бренны Доббс. Где еще быть данным по последнему делу ее мужа, если в участке их нету? Сэм перепугал свою освободительницу внезапным явлением, но успокоил честным видом и частыми выдохами. Ей-же-ей, между его побегом и пропажей этой, как ее… Дебби Харрис? – нет связи. Ему просто нужна зацепка. Файлы, вещдоки, мебель в доме Доббсов… Диван, на котором Сэм уже сиживал, снисходительно слушая сентиментальные рассуждения деда. Об охоте, с возрастом вытесняемой сердечными привязанностями, о Мэри, чье рождение для Деда было благословением свыше… Доббсы поняли, что Кэмпбелл скучает по дочери. Сэм ни по кому не скучал. Семья - это обуза, и с дедушкой его связывают сугубо рабочие отношения…
Тормоша периодически впадающего в прострацию гостя, Бренда выдала ему короб с документами и вновь пояснила: она смирилась с мыслью о смерти мужа. Она лишь хочет знать, что произошло.
Рой наверняка умер как герой, заверил Сэм.
Он крадется по нити материальных улик в глубины памяти, узнавая, ощущая высвечиваемые обрывки событий. Вот он в том самом кафе обсуждает с Сэмюэлем трудности охоты на древнегреческую Арахну. Слишком большая зона поиска, слишком много времени займет ее прочесывание. Но в ней есть глухой парк, куда тварь можно выманить. И у Сэма есть план…
Выцыганив у Бренды архив на пару часиков, Сэм прослушал наконец сообщение Дина о ловушке. Смеркалось. На крылечке Доббсов живописно реял клок густой паутины. Сэм, умноженный, будто в калейдоскопе, во внимательных фасетчатых глазах, зачарованно его созерцал, пока чья-то ладонь не легла на его плечо…
Хвала мгновенной реакции: резкий разворот и… неспущенный курок. Что за черт, Дин, фигли так подкрадываться к нервным людям? Сэм только что чуть вторично не пристрелил брата.
А может, Дин не был уверен, человек ли еще этот застывший столбом парень. Убедившись в аутентичности объекта, он напустился на страдальца. Фигли тот не сидел тихо, как было велено? Сообщение-то прослушал? Не дождавшись ответа, Дин уволок брата в заснеженную ночь и принялся суммировать все известное им (ему!) о бристольской твари. Это Арахна, нехотя сообщил Сэм.
Ой, что сейчас начнется…
Он вспомнил.
Ну вот, началось.
Сэм призывает Дина расслабиться: воспоминания с Адом не связаны. Это дело наживное, резонно считает Дин и в очередной раз решительно объявляет все тот же план действий: валить отсюда срочно, благо, они не единственные охотники на планете. Бобби с Руфусом легко зачистят места боевой буратиновой славы или найдут тех, кто зачистит.
Уже третья напрасная попытка притормозить разогнавшийся локомотив. Как ни виснет Дин на стоп-кране – агрегат все набирает ход и силу инерции. Бобби с Руфусом не имеют ключа, зарытого в сэмовой памяти, которая возвращается сугубо сама по себе, Сэм, как известно, не может ее контролировать, вдруг так и должно быть? Он может лишь старательно рыть подкоп под стену, ища улики и зацепки. Потому что Бобби с Руфусом способны, конечно, вычислить монстра, - но им не понять, не почувствовать то, что нужно ощутить Сэму за стеной самого себя. Он творил ужасные вещи, да, но кто он был, тот незнакомец по имени Сэм Винчестер? Неужто у него нет никаких смягчающих обстоятельств?
Понимает ли он, что играет в русскую рулетку? Еще бы – это так горячит кровь. Черное против красного, упадет или нет… Но Дину лучше привести другие аргументы.
По приезде в Бристоль Сэм оперировал тем благородным резоном, что здешние инциденты на его совести. Теперь, вспомнив библейские связи и избитого копа, он начал думать, что, возможно, и впрямь натворил тут что-то нехорошее. А уж коль скоро он обрел дурацкую душу, драпать от опасности она ему не позволяет. Понял намек, Дин? И вообще ты Сэму очень-очень нужен. Для поддержки и прикрытия спины. Как, в самом деле, прибирать свои косяки без поддержки?
Дину остается лишь невесело посмеяться над собой. Чего в этом мире стоит надежда? Что ж, под откос так под откос, почему нет. У него куча причин, "почему нет", но ни одна не принята во внимание. Наверное, так и должно быть.
Осталось собрать рассыпанную "Memento"-мозаику.
Карты, файлы, фото, вещдоки крепятся к стене, соединяются меж собой событийными нитями…
Прорыв.
Мельтешащие кадры прошлого наконец выстроились в сэмовой голове.
Он и Дед снова в "Буканире", и Сэм вызывает шерифа Роя Доббса в парк, где шустрит Арахна. Потому что твари следует предложить ее любимое блюдо – тридцатилетнего мужчину. Сэм слишком (ой ли?) молод, Кэмпбелл слишком стар. Гораздо старше, чем выглядит, усмехается тот. Повезло Дину не быть тогда рядом с братом. Сэмюэль не особо протестует против плана внука. Это, конечно, не его способ охотиться, и Роя по крайней мере следовало бы предупредить…
А после стремительного нападения волосатой твари – его следовало бы найти и спасти. Но Сэм отслеживает телефон шерифа по GPS - что в переводе на английский означает: гнездо паучихи ему куда интереснее, чем ее жратва. Нора Арахны забита аккуратно спеленутыми полуживыми припасами, и при попытке защитить свое добро она лишается головы. Дед отделывается ушибами, Сэм – раной на плече.
Потом по-паучьи хладнокровный пиноккио, убедив Деда, что отравленным бедолагам все равно не помочь, раздает пленникам пули милосердия. Начав с Роя, которому адресована проникновенная благодарность. Без него они бы не справились. Он – герой.
И завершив - огнем, слизывающим трупы и иные улики.
Наконец-то Сэм все знает. Осталось все исправить.
Прямо сейчас Рой с изуродованным ожогами лицом и странными двойными зрачками в бледно-голубых глазах говорит своей жене, что любит ее.
Прямо сейчас Сэм звонит Бренде – на всякий случай – и слышит просьбу заглянуть к ней. Просто так.
У вдовы Доббс проблемы, решает Сэм.
Но проблемы скорее у Сэма. Бренда лишь хочет спросить: то, что Сэм сделал с Роем, - это правда?
А Рой поможет ему ответить.
Упаковав гостей в тугие коконы, бывший шериф с удовольствием восполнил пробелы в следствии. Сэм крупно ошибся, вообразив, что может теперь невозбранно ухлестывать за его вдовой, его верной подругой, помощницей, половинкой, от которой у Роя не было секретов.
Сэм изумленно глядит на Бренну. Он и в мыслях не имел…
Хотя типаж тот же, да.
Вторая серьезная ошибка – охотники считали, что паучиха голодна. Но в том году вся нечисть подчинялась более мощному зову – инстинкту продолжения рода. Пленники не были пищей твари – они были ее мужьями. Арахна, аки Пигмалион, творила супругов по образу и подобию своему из несовершенного материала – обычных тридцатилетних мужчин. Когда Сэм изуродовал пулей лоб Роя, тот уже не был человеком, и ни железо, ни огонь были ему не страшны.
Гарем Арахны разбежался, а Рой, мечтавший о мести, в конце концов завел гарем собственный – из брюнеток, близко знакомых с агентом Рорком, переделанных по новому образу и подобию. И недоумевал, какого черта Сэм тупит – ведь послание было таким доходчивым.
Пока Бренна не рассказала мужу о сэмовой амнезии.
Уничтожив одну тварь, Сэм породил кучу новых. С чем его Рой и поздравил, прежде чем перейти к вопросу – убить личного врага или же лучше обратить.
Тут Дин, кое-как дотянувшийся до осколка стекла и весь монолог Роя пиливший упругую сеть, рванулся было к оброненному Сэмом мачете. Не успел. Новоявленный паук оказался быстрее и сильнее, как и подобает темной твари; протест Бренны действия не возымел. И тогда черная полувдова освободила того, кто предал ее мужа, - чтобы Сэм успел спасти хоть кого-нибудь.
А потом она, глотая слезы над отрубленной, изуродованной головой Роя, искала в глазах братьев какой-то одной ей ведомый ответ. Сэм поглядел виновато, Дин со стыдом опустил голову. Это совсем, совсем не "Дни нашей жизни", так нелюбимые Бренной. Конечно, всех не спасти. И все же – целый год, сумасшедший, трагический год он провел в стороне, и Сэм вот… накуролесил.
Но ведь Сэм же загладил? Исправил? Сделал все верно? Ну, то есть, что смог. Конечно, где-то еще бродят оба гарема – Арахны и Роя, - и правда, которую они с Бренной искали, оказалась совсем неутешительной. Ему снова так жаль… то есть он имел в виду…
Бренне неинтересно, что он имел в виду. Она узнала, что хотела. Она видела любимого мужа чудовищем, и стал он таким не по своей вине. Она видела его отрубленную голову…
Хлопнула дверь. Преступник остался непрощенным.
Сэм тоже узнал, что хотел. Таки Дин опять был прав - им не следовало приезжать. Душа обрела блудную часть своей личности – и ужаснулась ей настолько, что не смогла даже соврать себе. Сэм готов отстаивать нерадостное прозрение от Дина, по-прежнему неубедительно лепечущего, что к тру-Сэму сэмулякр отношения не имеет. Он бы и сам охотно в это верил, кабы не ощутил... то, что ощутил. Для полной ясности, Дин: буратиной был Сэм. Собственною персоной.
Дин не стал удивляться и возражать. Лишь развел руками: что еще угодно клиенту? И беззлобно рявкнул, когда младший затеял было вновь возмутиться детским юмором старшего: токмо чтоб ты чувствовал себя лучше, не будь свином, Сэм.
Тот обмер на миг. Понял ли цену всем предыдущим пляскам Дина вокруг адского возвращенца? Устыдился ли попытки сорвать свой стресс на единственном человеке, который принимает его всяким, целиком, со всеми небезупречными частями, да еще и печется о сэмовом настроении? Постиг ли наконец хоть что-то – не только о себе?
Со мной все отлично, соврал притихший Сэм, даже не надеясь никого обмануть. Все будет хорошо, соврал Дин с тем же успехом. Теперь Сэму боязно даже думать о том, что еще он мог натв…
Вот и не надо было думать.
Поговори со мной! – зовет Дин рухнувшего в корчах на грязный пол брата. Но Сэм не может. Он проваливается – внутрь, в себя, туда, где кожа его души начинает расползаться, сгорая, и не поймешь: опаляет ее адское пламя или рвется наружу из предательского костюмчика Прекраснейший…
А может, то просто жгучие стыд, боль и вина – плод чаемой встречи души и тела? Nasty memories, обретенные им не в Аду – на земле, где гуляло полешко с выжженной человечностью?
Комментариев нет:
Отправить комментарий