Межхиатусье - кратенько

Встреча с самим собой принадлежит к самым неприятным.
(К. Юнг)

 Увы мне и горе, позор и кручина: Динку с 35-летием не поздравила, Синего Коня хлебом-солью не приветила, писем не пишу, обзорчик 9-й серии, сваянный еще в начале января, только сейчас вспомнила выложить, а 10-й - месяц валялся с недописанным хвостом. Злой реал давит всем своим немалым весом и авторитетом, собака.

Меж тем свежий четверик эпизодов заслуживает самого восторженного внимания. Ибо хороши всесторонне, и красивы, и многозначны, и подумать-пофлудить очень есть о чем. Сама структура квадриги упорно мне навевает некие СПГСные аллюзии. Ведь, скажем, густаториальный аспект диновых переживаний в 9.13 налицо, фандом, возмущенный динкиной склонностью тащить в рот всякую бяку, не даст соврать. Хотя давно пора привыкнуть, что переживания этого репрезентативного класса играют важную роль во взаимоотношениях Дина с миром. В том числе – рабочих взаимоотношениях.  

Рекурсия не просто рулит – на столах пляшет. Интеграция Теней продолжается, оба Винта упорно собирают Самость, каждый свою, но если для Сэма осознание собственных внутренних образов по-прежнему неприятно, травматично и всяко вытесняется, то Дин принимает вызревшие рекурсивные структуры легко, после чего его состояние заметно улучшается.

Занятно, что и Дин, и Сэм получили персональные инсайты от Фергюса, хотя тот полгода просидел в узилище, не только не влияя на текущие события, но даже не зная о них ни фига.  Его величество динкино Эго, по факту, "сделало" две из четырех серий, на мой вкус, пока лучших в этом очень неслабом сезоне.

Клеймить Сэма за хамство, которое тот извергает порционно в каждой серии, - занятие столь же бессмысленное, как и жалеть Дина и возмущаться, как он эдакое терпит. Треть века терпел же. И нам велел.

Интереснее разобраться, на какой стадии сейчас болезнь Сэма. Похоже,  он вошел в неполную ремиссию. Дефицитарность, проявляющаяся всякий раз после приступа, налицо, работоспособность и общая продуктивность стремятся к нулю, вся энергия уходит на агрессивную защиту от "главного обидчика" - Дина, он же верная сиделка-бодигард при инвалиде, классный психотерапевт и спец по трудовой реабилитации, чего Сэм, разумеется, не понимает. Подсаженная мораль его все-таки подлатала, заодно оттянув на себя львиную долю онейроида, в этой части рискованный эксперимент можно считать успешным. Доктору остается винить себя разве что в том, что пропустил момент, когда насосавшуюся дурной крови пиявку следовало отсекать от пациента. Но причина сей лажи понятна: последние перед катастрофой серии Дин все больше тревожился, разрываясь между страхом убить пациента, прервав штопку раньше времени, и растущими нехорошими подозрениями в отношении перерождавшегося Зика. Спохватился он, только когда Зик обрел новое имя заодно с сущностью, больше того – успел получить удовольствие от убийства, предусмотрительно предоставленное ему Метиком.

И разделить его с Сэмом, который помнит все, хоть и предпочел бы забыть.

При этом у больного повышена раздражительность и сохраняется связь с вытесненными теневыми комплексами – со сверхценностью через остаточную "благодать" и с автором "собственного эпоса" через "резонанс".  Поэтому настоящей, устойчивой ремиссией его нынешний статус не назовешь. Да и с чего бы, когда рекомбинации диссоциированных психических структур в самом разгаре, персонализированные Тени свободно разгуливают в большом мире и строят планов громадьё, к которым Сэм какбэ отношения не имеет. Интегрировать их, признавать своими, работать над ними он категорически отказывается, даже простая локализация его неустойчивой сверхценности (она же – "комплекс случайной ошибки") грозит ему смертью. Никуда шиза не делась, ничего валерьянка не помогла, и продолжение, несомненно, следует. Учитывая, что Сэм категорически разжаловал Дина из героев, спасителей и братьев заодно (все это не ново, но сформулировано так четко впервые), - продолжение, видимо, опять развернется по вектору обретения Сэмом своей "настоящей семьи" и "судьбы", на сей раз в рамках уже не канонического "евангелия", а откровенно фикрайтерского эпоса про пересотворение Небес. Если творцы не подведут, нас ждет много занятного.

Развертка Дина, наоборот, впечатляет и обнадеживает. Полсезона тревожного ожидания у моря погоды он использовал не только для самоедства, но еще и для работы над тезисом: "От меня пользы больше, чем вреда", - сам признался. Ну и в процессе какое-то количество позитивов поймал-таки. Конечно, они пока не перевешивают совокупной самоненависти, копившейся три сезона – с 6.07 самое позднее. Изгрызенный ею Дин "искал себя" среди чистилищной нечисти и в мире животных и обнаружил среди тех и других приличных ребят, - а сам-то вопиюще неприличен. Короче, ему настоятельно требовалась архетипическая самоидентификация – не видовая, а персональная, личностная, и уж конечно, очень-очень отрицательная. Майкл-то был давно и неправда, и никогда, строго говоря, Дин с ним не отождествлялся. Гибель Кевина всего лишь обострила этот запрос.

Итак, в подвале у ненавистного самому себе Дина сидело ненавистное самому себе диново Эго. Дин жаждал осознать себя в полной мере чудовищем-убийцей. Эго, по странному совпадению, как раз остро нуждалось в таком чудовище. Дин вынул свое Эго из своего же подвала, снял с него цепи и пошел за ним в "ловушку", куда и стремился. Ловушка сработала ко всеобщему удовлетворению. Дин получил вожделенную каинову печать, коя удостоверяла его легендарную доисторическую ответственность за все убийства на свете. Эго получило своего убийцу, единственного, способного спасти Ад и мир от регресса к дурной злобе. Каин получил надежду на избавление – Дин обязался его убить (в себе, надо думать).

Каин – перс восхитительный, тончайше обработанный творцами так, что, во-первых, снялись все логические неувзочки, бросающиеся в глаза при чтении первоисточника, и во-вторых, эта фигура максимально приблизилась к борхесовскому Иуде. При том он отнюдь не реабилитирован: в анамнезе не только братоубийство, но и долгая честная служба сатане. Аннулирован только библейский мотив преступления: не было зависти и ревности к богоизбранному агнцу, было спасение избранной дьяволом души за высокую – чудовищно высокую – цену. Но кто скажет, какова допустимая цена спасения?

По сути, Каин – предельное воплощение этой вечной этической головоломки, которую всю жизнь решает его далекий потомок. Мощная фигура Первенца человеческого, ответственного за туго сплетенную в веках цепь спасений и убийств, особенно величественна на фоне мятущегося в самообманах Гади и брюзгливого интригана Метика.

Персонализация и интеграция созревшей Тени - мучительного "комплекса убийцы" на уровне архетипа – хуже Дину не сделала, а совсем даже наоборот. Как ни неприятна встреча с собой, она дает знание. Визит в "ловушку" обозначил ее структуру и выход из нее. Цепь убийств началась с желания спасти; чтобы прервать ее, "убить Каина", надо уничтожить его ученицу – слепую агрессию, дочь сатаны, грозящую вытеснить Эго и захватить Эго-комплекс. Правда, для этого Эго еще должно обшарить дно океана, где покоится "первый меч".  

Тоже, к слову, интересная штучка. Отнюдь не архангельское оружие, изобретено человеком задолго до Железного века, - челюсть древнего зверя; работает только в комплекте с печатью; ею убиты избранные сатаной Авель и рыцари; выброшена Каином во исполнение обета, данного любимой женщине. Сейчас обет нарушен – ради преемника, способного завершить то, что не завершил Первоубийца. Потому что Авель и Колетт мертвы, а Сэм и Лиза живы. Волшебная половинка, которая знает о любимом все и принимает его таким, каков он есть, – в глубинах забвения, но Эго ее отыщет, был бы ему приказ даден. А приказ даден.  

Как только Дин интегрировал свою Тень, объявилось его Солнышко. Тоже пережившее прелюбопытные трансформации, но не утратившее своей светлой сути. Противостояние солнечного волка хтоническому – отдельный предмет разговора, как и прочая волчья символика (волк-жених, волк – спутник бога, волк - противник Ужасной Матери, в данном случае приемной тещи, и пр.). Главное – Дин признал семейное строительство делом не менее важным, чем война, и благословил Гарта на него так же, как когда-то – на охоту, попутно зачистив его новый дом от радикальных адептов Фенрира. Потому что дело Гарта, человек он или оборотень, – светить и греть, а для зачисток у него есть старший брат с печатью Каина.

Итого – за четыре серии восстановлены два важных региона Самости и подтверждена прочная связь между ними. Всплеск самоненависти Дин пережил, преобразовал в полезную, контролируемую форму и вернулся сторожить брата своего – по причинам, доступно изложенным Каином, причем растущую сэмкину ненависть отнюдь не поощряет, свою вину не признает и всяко доводит это до сведения мелкого. Видимо, усвоил высказанную однажды претензию: зачем-де выглядишь виноватым, ежели прав. Но и мониторит, слушает, всматривается. И окружающую реальность тоже мониторит. И от пончиков не отказывается. Хорош, в общем. Опасений его психическое состояние не вызывает.

Так оно мне видится в общих чертах. Понятно, что впереди еще разборка с рыжей рыцаршей и сэмкиными, а равно и всеми остальными пернатыми, и много чем другим. Но пока лично я довольна по уши. Хотелось бы, конечно, пройтись и по вкусняшкам, которыми переполнены эти эпизоды, за что отдельное спасибки его величеству. Не теряю надежды, что получится.

На десерт – прекрасное от Фаргейта, из заметок к 9.13 по поводу йоги:

"Сэм прозрачно намекает на Лизу Брейден, с которой Дин, по его словам, как-то провел незабываемые выходные".

Комментировать эту прелесть можно. Но зачем?