8.23 Ветер перемен

Главная ожидавшаяся закономерность финала – отмена главврачом универсума уродующей операции по превращению рекомого универсума в тихий овощной огородик.

Главная неприятная неожиданность – постигшие адского короля, он же – Эго мировое, ch-ch-ch-changes в виде требований любви и слезной надежды на прощение.

Оно, конечно, и требования, и надежда вполне законны (учитывая его метафорическую сущность), выстраданы и прорвались явно против его воли. А только раздавленный, отравленный и растекшийся в кисель главный администратор и регулятор хрупкого мирового баланса – это трагедия. Но, поскольку Кроули все ж не Сэм, и превращение в бездонную прорву ему вряд ли грозит, остается и надежда на подлинное исцеление. Ежели, конечно, Дин соизволит наконец без ненависти взглянуть на свое измордованное эго.

И насколько все-таки Фергюс, даже по итогам травли и обструкции со стороны хозяина, даже в таком порушенном виде, выглядел и вел себя достойнее Сэма.

Жалкий вопль о недолюбленности, озадаченная рожа после него (дескать, чего это со мной? -)), полушутовские-полусерьезные воззвания к чувству фронтового братства (хи-хи), подставленная под шприц шея – богатейшая эмоциональная палитра (блин, ничего я уже с его бездушием не понимаю), контрастирующая с сэмовым холодным тупым безразличием ко всему, кроме себя.

Сэм, по обыкновению, не уловил главного в мастер-классе о. Томпсона, да и не мог уловить, разумеется. Не говоря о том, что здоровье динова эга ему поперек всего нутра.

Тоже мне, целитель нашелся.

Устроенный им Дину сеанс младенческого рева – это неописуемое что-то. Пароксизм инфантильности и патологического собственничества, сваливание в пуэрилизм – и все это осложнено истерией и бредом ревности. Как только прозвучали слова о неминучей погибели, грянул выше-средний эмоциональный шантаж. Не то чтобы Сэм осознанно и коварно выжидал этого момента, но рефлекс сработал безотказно.

Будь мне вечной нянькой, но не смей заикаться об этом вслух. Я тебя всю жисть подводил, и за то тебе же щас отомщу своей геройской смертью. А уж раз кругом соперники, включая не только «другого» Бенни, но и «это-же-Каса», раз я не единственный объект любви и дружбы, то и вовсе жить незачем, и пеняй на себя.

Про искаженную гримасой разобиженного дитяти, залитую слезьми физиономию и говорить нечего.

Да, это клиника.

(С Сэмом-то все ясно, а вот Кроули с Наоми, в унисон проливающие скупые покаянные слезы, - деталька забавная и прелюбопытная. Если Фергюса заразил Сэм, то Наоми – Метатрон?).

При всем отвращении к этой развалине и сочувствии терапевту, смотреть, как многоопытный Дин виртуозно работает, - одно удовольствие. Невольно восхищенно восклицаешь вслед за Тосей Кислицыной: «Как он его, а!» -)) Все агуканья и успокоительные прикосновения строго дозированы и направлены на то, чтобы снять острое состояние, а не поддерживать бредовые притязания пациента-ребенка на безраздельное обладание доверием врача-родителя, а также им самим. Максимальный КПД.

Твои нужды, Сэмми, для Дина, канеш, приоритетнее всех и вся в прошлом и настоящем, но оценивать сей голый факт, или уточнять свои мотивации, или ручаться за будущее Дин воздержится. Он даже позволяет себе некоторую интонационную жесткость, коль уж вопросы типа: «Чего ж тебе еще надо, сволочь ненасытная?!» бессмысленны.

Итоговая улыбка Дина, перевязывающего малышу порезанную ладошку, дорогого стоит. Померещилось мне в ней какое-то совершенно полное, до конца, осознание и принятие горькой истины о текущем состоянии Сэма.

Ответ на вопрос, почему Дин прервал почти завершившееся мероприятие, которым был почти одержим, частично зависит от решения другого вопроса – о причинах возникновения означенной идефикс.

Стремление превратить макросистему в удобную палату для одного недоразвитого – это, знаете ли, совсем уж за гранью добра и зла. Извиняет Дина лишь неосознанность этого печального процесса. Это ж мы знаем, что мир есть Дин, а сам демиург на сознательном уровне солипсизмом не страдает. Он только свою распрекрасную троицу интуитивно воспринимает как нечто, с чем волен и должен экспериментировать и вообще володети и распоряжаться по своему усмотрению. И это правильно. Но та же мощная интуиция, в критических ситуациях еще обостряющаяся, к счастью, все-таки заставляет его чуять некую проекционную связь между собой и миром. Вот и нынче Дин, увязший в самосокращении, в последний момент сподобился-таки потянуть стоп-кран.

Идентификация мира с Сэмом? Но обширные, разнообразнейшие, перенасыщенные смыслами и меняющие реальность контакты и связи самого Дина со вселенной и ее обитателями свидетельствуют в пользу понимания им того очевидного факта, что макрокосм, мягко говоря, не исчерпывается сэмовым пузырем.

Другое дело, что это понимание не помешало прекраснодушному намерению осчастливить человечество путем отсекновения соблазняющих его элементов. Намерению, в значительной степени спровоцированному Сэмом, но все же не на нем одном завязанному.

А еще в воздухе висит предупреждение Метатрона, показывающее, что как минимум к 8.21 Дин догадывался о возможных последствиях своего прожекта. Однако тормозить и не подумал – напротив, еще упрямее закусил удила, изловил Кроули и велел Сэму действовать без колебаний.

А потом случились две вещи: а) метаморфоза короля; б) вброс инфы от Наоми. Связаны ли эти события, и каким образом?

Загадочная наша ангелица, оставшись маркером касиной идеи своей исключительности и особой ценности, второй раз подтолкнула Дина к судьбоносному решению и под конец выступила совсем уж прозрачно связующим и стабилизирующим фактором. Хоть и получилось это у нее кривенько и весьма иронично: спасла фергюсово царство и в известной степени самого «любовника-не-воина», а собственную епархию не удержала, пав жертвой трусливо-мстительного эскаписта.

Что же она все-таки такое, особенно в контексте диновой психореальности...

Смерть Сэма в данном случае, разумеется, не была бы легитимной и означала бы попросту выплескивание вместе с водой младенца (сорри за каламбур -)). Так что же все-таки послужило для Дина ключом к началу осознания, что замышленное им перекраивание психических структур убийственно для сапиенс-сапиенсов? Сомнения просто достигли критической массы? Или таки собственное изводимое эго докричалось?

А к небесным траблам Дин так и остался вполне индифферентен до самого ангелопада. Вплоть до того, что и на Каську рукой махнул и лишь устало поддержал его завиральную затею, аналогичную собственной. Между тем как выдернутый с диновой подачи из норы маниакальный пожиратель «историй» уже развил бурную деятельность.

В общем, перетряхнул опять Дин универсум от фундамента до крыши, и на сей раз, впервые, в прямом смысле самолично, без посредников. В аду Абаддон, на небеси Метатрон, безблагодатный Кася, превращенное не пойми во что Эго, в Сэме опять нечто светоносное копошится…

Ну, пущай теперь разгребает-изучает, осыпавшиеся моральные абстракции к полезным человеку делам пристраивает.

Может, и для Сэмме отыщется наконец какое-нибудь завалящее, но простое и честное сверх-эго? -) Хотя надежда исчезающе мала, конечно.