8.14: Пересдача

Именно за дурость и неспособность

видеть дальше собственного носа

я и был избран для исполнения этой миссии.

(Пирс Энтони. "Ксанф")

Отродясь у Дина не бывало ничего своего. А если и заводилось случайно – то подлежало  совместному использованию на общее благо или безвозмездной раздаче.

И вот у него – своя комната. Завершив в целом ее убранство, Дин вытащил из багажника фото Мэри Кэмпбелл с первенцем и, улыбнувшись  маме, бережно водрузил старый снимок на тумбочку.

Заглянувший к брату-неряхе Сэм аж ойкнул. В спальне Дина царил порядок, как в светелке старой девы преклонных годов; каждый деревянный крестик и каждая шариковая ручка знали свое место. Только вместо ковриков и кружевных салфеток комнату заполняли развешанные на стенах обрезы и клинки, а вместо фарфоровых сервизов -  рок-классика на виниле и эротические журналы. Была здесь даже пишущая машинка с заправленной в каретку бумагой, фиг знает, для чего. И куча настольных ламп. Похоже, пока Сэм был занят пожиранием оккультных секретов и ручным копированием научных трудов "Туле", Дин подверг ревизии материальную часть наследства и изъял свою скромную долю, украсив первое в его жизни частное владение, в котором, к его восторгу, не имелось ни сомнительных пятен, ни отвратных запахов, как в осточертевших мотелях. Чистюли-книжники сберегли базу в лучшем виде.

Дин даже стал матрацевладельцем и был страшно рад и горд: его матрац, в отличие от прочей винтажной обстановки, был создан по новейшей технологии "холодной пены" и запоминал хозяина – по крайней мере, его контуры.

Пусть хоть матрац...

Сэм машинально бросил на пол фантик, тут же понял свою оплошность, но Дин уже прервал дифирамбы новому жилищу и удрал на кухню – кормить "единственную семью", заодно наслаждаясь ощущением дома. Благо, и кухня здесь была самая настоящая. Младший, еще раз обозрев аккуратную спальню, идеально застеленное ложе, зацепившись взглядом за мамино фото, добродушно кивнул и вернулся к дорогим фолиантам, на которые Дин и не думал посягать. Это Сэма не удивляло, а вот аппетитные гамбургеры в румяных булочках – удивили не менее чистенькой комнаты брата. Он тоже знал про наличие кухни, не знал только, что Дин умеет ею пользоваться, да так искусно.

Вопрос, кому первый кусок доставил больше удовольствия – жующему Сэму или наблюдавшему за ним Дину, –  остался открытым, а сам повар – голодным, ибо позвонил Кевин и слабым голосом попросил срочно приехать. Без подробностей.

Недоеденный гамбургер Сэм прихватил на дорожку. Вкусно.

С пушками наголо Винты пересекли "Каприз Шипучки" и обнаружили Кевина трудно блюющим в сортире. Это он уже приходил в себя после многочасового обморока, случившегося накануне. Неделями парень спал по два часа в сутки и питался в основном кофе с аспирином, иногда задумчиво сжевывая сосиску-другую, - такого режима даже Дин себе не позволял. Сотни часов он вглядывался в каракули Метатрона, расшифровывая по закорючке, сопоставляя обрывки слов, обклеивая стены каюты многослойными заметками. И когда понял, что главная задача решена, от прилива счастья просто вырубился. У него все еще шла кровь носом, ему требовались душ и полезная пища, но дело того стоило – Кевин нашел способ навесить амбарный замок на Ад.

Дин, будто в него Гарт вселился, от души стиснул пророка под аплодисменты Сэма, морщась от источаемых довольным Кевином ароматов. Видел бы избранного Хранителя Слова утонченный книжник дедушка Генри! Но ради такого дела еще и не то предстояло вытерпеть. Заклинание было по-энохиански лаконичным, а к нему прилагался сказочный набор из трех испытаний. Ад закрывался в три поворота ключа, и смельчак, вызвавшийся стать этим ключом, должен был отбросить страх перед болью, смертью и изъятием хребта через рот – согласно переводу Кевина. То есть в буквальном смысле вывернуться наизнанку. Да так и остаться навеки.

Похоже, творец, покидая здание, завещал любимым детям регулярную сдачу экзаменов. Пути господни неисповедимы, мудро заметил пророк. Изрядно задолбанный заковыристыми божьими тестами Дин помрачнел, но тут же и пришел в слегка искусственный ажиотаж – первый и пока единственный переведенный Кевином экзаменационный билетик предлагал испытуемому убить адского пса и омыться в его крови. Легко! Ладно, пусть не легко, как ворчат двое зануд – Сэм и Кев. Пусть даже до чертиков страшно. Но возможно. По крайней мере, бодрит.

Одарив Сэма распоряжениями (найти адских контрактников, чей срок подходит в эти дни, а также нормально покормить ребенка), Дин умчался за кладбищенским прахом. Сэм справился, только идти спать вымытый и покормленный ребенок наотрез отказался. Он желал как можно скорее убраться с баржи, где он общался лишь с полускрижалью, Гартом, Винтами да плачущей в телефон Линдой, и откуда не мог высунуть носа из-за стерегущих его демонов. Он обретет свободу, когда Ад будет закрыт. Сам Сэм так сказал. Вот пацан и надрывался, не понимая, что это марафон, а не спринт. Кевина пока выручали молодой здоровый организм да строгое воспитание азиато-американца в первом поколении, но следовало поберечь себя.

Вернувшийся Дин наломал всю агитацию и пропаганду, преподнеся Кевину две банки пилюль – от головной боли и для бодрячка. Велел, правда, не увлекаться. Операция "Прикрыть Ад" вышла на финишную прямую и требовала предельного напряжения всех сил. Не вовремя Сэм взялся Кевина здоровью учить. Еще Дин поделился с классом сведениями об имеющихся в мире шести с лишним тысячах сортов томатов (на кладбище, что ль, он это узнал?) и взамен получил инфу о фермерском семействе Кэссити, внезапно разбогатевшем аккурат десятилетие назад, после обнаружения на их участке нефти, не предсказанного никакой геологоразведкой. Событию сопутствовали знамения, указывавшие на присутствие мощного демона. Отчетливо пахло сделкой.

Кевин остался на ненавистной барже – искать билеты к остальным экзаменам; Дин просил звонить, если пророк наткнется на сведения о зубастых, когтистых и впридачу невидимых тварях, на поиск коих Винты отбыли в Айдахо. Вскоре братья уже сгребали конские яблоки в конюшнях фермы Кэссити, и Дин хейтил ни в чем не повинную лошадь. Хотя Винты сами напросились на работу, которую Элли честно назвала дерьмовой. Этой молодой изящной брюнетке следовало бы купаться в восхищенных мужских взглядах где-нибудь в большом городе, но она предпочитала управлять обширным агрохозяйством, собственноручно чинить трактор и заботиться о лошадях, которых хозяйка – властная госпожа средних лет Элис Кэссити -  упорно отказывалась порадовать натуральными кормами. Счастливый супруг госпожи, добродушный толстячок Карл, кажется, вообще ни во что не вмешивался. Разве что помог Винтам трудоустроиться, когда Элли засомневалась.

И больше на ферме никто не жил. Не считая лошадей.

Увидев тесную каморку при конюшне, которую им с Сэмом предстояло делить, Дин немедленно затосковал по своей ухоженной комнате. Но вычислять лузера, десять лет назад назначившего собственную смерть, удобнее на месте. Жертва должна была нервничать и страдать от жутких глюков. Как, к примеру, нервничала Элис – иначе с чего бы ей орать почем зря на бедную Элли, явно благодарную Дину за сочувствие. К тому же Элис была единственной представительницей семейства Кэссити. Тут и думать было нечего. Дружно порадовавшись простоте задачи, мозг и примитив отправились следить за хозяйкой, ёжившейся от близкого волчьего воя.

А хеллхаунд тем временем почти оторвал голову безмятежному счастливчику Карлу.

Немолодой шериф грешил на восстановленную местную популяцию волков. Элли считала, что погибший был лучше всех и что сожрал его не волк. На нее свалилась куча хлопот – семейство должно было собраться под одной крышей, чему шериф нехорошо ухмыльнулся.

Столкнувшись с вдовой, вежливый Сэм спросил о самочувствии. Ответ его ошеломил. Элис была настолько в порядке, что сама этого стеснялась. Она ведь любила Карла. Только забыла, за что. Он-то увивался за ней с детства, в ответ получая лишь издевки. Но однажды, в День всех влюбленных, Элис словно увидела его впервые, прекрасного внешне и внутри. Потом – десять лет любви и счастья, и вот – пустота, и нет даже горя. Уже начавшая увядать женщина, спокойная, доброжелательная, нежно гладила коня по морде,  недоумевая, на что же ушли эти годы. Помнить-то она их помнила, но – не чувствовала. Будто она их не прожила. Или прожила – но не она…   

Дин сердито собирал сумку – раз они лоханулись, пришло время для запасного плана. Поняв его суть, Сэм восстал категорически. Демон перекрестка, если его припугнуть, может, и вызовет для них пёсика. А Кроули, учуяв объявившихся Винтов, пришлет остальную свору. И будет это не охота, а самоубийство. Сэм же отнюдь не собирался помирать в такое интересное время. Тут великому эмпату наконец пришло в голову, что Дин может иметь свое мнение на этот счет. Сэм нахмурился. Дин ловко уклонился от назревающего сеанса психотерапии, вернув беседу в рабочее русло. Из признания Элис следовало, что Карл отдал душу не за нефть, а за любовь недоступной женщины. Точнее, за подделку под любовь. Но кто-то ведь заказал и нефть. Кто-то из семьи Кэссити, которая завтра соберется здесь в полном составе. Значит, демон заключил здесь больше одного контракта. Значит, адский пес придет сюда снова.

Старший подумал и отвел на попытку два дня. Перекресток остался в запасе.

Наутро наблюдательная Элли, работавшая на ферме с тринадцати лет, вкратце описывала Винтам дорогих гостей. Жил-был Ноа Кэссити, и было у него три дочери. Глава семьи оказался карикатурно молодящимся старичком, на седьмом десятке годков разбогатевшим и на восьмом - женатым уже пятым браком. На двадцатилетней Иванке, модели нижнего белья. Элис обнимала младших сестер – Синди и Марго. Средняя была типичной стервочкой, не знавшей, куда деть себя и дармовые деньги; она немножко – и небезуспешно – пела кантри, потом налегла на спиртное и перешла на песни для собак, призывая братьев меньших не метить рождественские елки. Марго на фоне вульгарной Синди выглядела невзрачным подростком; она жила в Париже, куда сбежала накануне свадьбы Карла и Элис. Одеты все трое были на редкость безвкусно и без намеков на траур.

Элли впрягла Винтов в обустройство семейного обеда. Дин немедля пожелал Сэму хорошо повеселиться, подавая блюда и напитки, сам же лихо взялся за гриль. Когда-то у него была возможность ознакомиться не только с настоящей кухней, но и с настоящим барбекю. Элли аж впечатлилась. Ей нравились мужчины, умело управлявшиеся с мясом. Впрочем, возможно, ей нравился только один такой мужчина. Вообще-то она не слишком любила людей. Лошадей больше. И ее, годами работавшую на семью Кэссити, трудно было в этом упрекнуть.

 Сэм подливал гостям вино, чувствуя себя будто в банке, полной скорпионов. Разбитная Синди задавала тон беседе, требовала, чтобы куколка Кен наливал ей бокалы полнее, советовала овдовевшей сестре выйти замуж за ребенка, по примеру папочки, и разоблачала маленькие секретики – например, давнюю связь Марго с ныне покойным Карлом. Элис устало удивлялась. Марго – единственная, кто сколько-то скорбел по Карлу -  оправдывалась: это было еще до того, как Элис влюбилась в него, сам же Карл всегда любил только свою жену. Оттого, видимо, Марго и сбежала за океан. Любящий отец трех милых девочек подавал ядовитые реплики, получал от Синди пожелания поскорее сдохнуть от рака и улыбался в ответ: только после дорогой дочурки.

Не то демонический сервис их испортил, не то всегда такие были. Лишь одно светлое общее воспоминание примирило грызущихся родичей и словно очеловечило их улыбающиеся лица: вот так же, всей семьей, они обедали в последний раз десять лет назад. С ними еще был гость, приглашенный папой бродячий торговец-англичанин, очаровашка, как же его звали-то, Кенни, Кроули? Кажись, Кроули…

Сэм аж затрясся, хотя в инфе не было ничего особенного – она лишь подтверждала, что сильный демон действительно собрал здесь неплохой урожай контрактов. Его величество и до, и после восхождения на трон не чурался любой работы наравне с подчиненными. Так становятся королями. Урвав минутку, Сэм сбегал к Дину доложиться. Очень кстати позвонил Кевин, чтобы прочесть братьям строчку про адских псов – оказалось, чтобы их видеть, необязательно быть контрактником на исходе срока, достаточно закаленных в святом огне очков. Сэм послал было парня спать, Дин сердито сбросил звонок и помчался искать старые очки в фермерском хламе. Счастливый Кевин потянулся за бодрящей пилюлей – ради успеха операции он готов был на все. Сэм вернулся в официанты – присматривать за подозреваемыми.

Ближе к ночи мистера Кэссити с младшей дочерью потянуло на подвиги. Прихватив по ружью, они целеустремленно потопали в лес - мочить волка-людоеда. Остановить подвыпивших мстителей Сэм не смог и, сославшись на кое-какие охотничьи навыки, набился в компанию. Марго даже отдала ему ствол, назад, однако, не повернула. 

Запасливый Дин, хранивший в багажнике детки остатки иерусалимского масла, провел очки над горящей лужицей и проверил новый гаджет. Цветность была нулевая, хеллхаунда не наблюдалось, зато к нему шла Элли. Дин в очках ей понравился – вылитый Супермен в юности, - и ему тут же прямым текстом был предложен секс. Знатный бабник, торопливо спрятав окуляры, с сожалением известил: он не может, он на работе. Но в следующий раз - обязательно. Элли расстроилась. Она такими опциями не разбрасывалась; это – особая ночь, она не повторится.

В эту ночь Марго стала легкой добычей для адского кредитора. Сэм успел пальнуть в невидимую тварь, но опоздал. Ноа, судя по всему, неплохой охотник – в обычном смысле слова, -  ошалел от увиденного. Сэм притащил его домой, вызвал Дина, и братья принялись обрабатывать уцелевших Кэссити. Не мог же цепкий Фергюс удовлетвориться всего двумя сделками, и не могла романтичная Марго продать душу за низменную нефть. Дин, руководствуясь как собственными впечатлениями, так и сэмовыми отзывами о семейке, без намека на сантименты тезисно описал демонического короля, продажу души и ее последствия и велел контрактникам открыть личико. Подозреваемые ушли в глухую несознанку; тогда Дин, пригрозив Ноа пистолетом, велел пристегнуть всех наручниками и уведомил, что они будут тут сидеть, пока не сознаются или пока он не вскроет адской твари глотку. Потому что это его работа, и он  в ней – лучший. Если же он облажается – Кэссити пойдут на собачьи стейки.

На смену злому копу пришел добрый, пояснив, что все это делается для их же защиты. Ноа сердито припомнил Сэму, как тот защитил Марго. Сэм не смутился – нынче у него была куда более глобальная цель, нежели спасение отдельных сограждан. Расчет Винтов на то, что адский должник выдаст себя беспокойством, не оправдался и даже увел их по ложному следу. То ли у Карла и Марго были железные нервы, то ли Кроули считал излишним отравлять клиентам последние дни кошмарами и присылал собачек лишь к моменту расплаты. Собрав подозреваемых в одном месте, охотники могли спокойно ждать добычу.

Не тут-то было. Засыпав периметр импровизированного узилища кладбищенским прахом и приставив к арестованным Сэма с тем же, уже не очень актуальным поручением, Дин засобирался проверить окрестности. Тот протестовал, и Дин вывалил на него весь набор аргументов – от поименования братишки мозгом операции до угрозы прострелить ему чертову ногу. По итогам всех божьих квестов он знал: эту экзаменационную сессию им обоим живыми не пройти, и смерть – еще не худший вариант для неудачника. Которым однозначно должен быть Дин. Он – пехота, пылинка войны, а Сэм – голова. Он не видит для себя ничего хорошего впереди, а Сэму чего-то там светит в конце тоннеля, сам сказал. Достойная смерть с оружием в руках - о большем для себя Дин не мечтал. Разве что сгодиться напоследок еще на что-то. А Сэму нравятся заумные книги и домашние бутерброды. Перебирая счастливые финалы, Дин остановился на единственно возможном. Он желал, черт возьми, чтобы Сэм плодился и размножался. И, может быть, через сколько-то поколений из этого выйдет хоть какой-то толк. Не будет Ада – не будет угрозы ни Сэму, ни от Сэма. Он станет книжником и мирно состарится, толстый, лысый, с женой, детьми, внуками, "Виагрой" в тумбочке.

А сейчас братишка должен быть в безопасности, чтобы Дин мог спокойно пройти эту чертову божью полосу препятствий.  

Сэм надел очки, взял обрез и принялся обдумывать услышанное, глядя в окошко и морщась от шумных разборок хозяев. Прикованные Кэссити выясняли, кто из них продавец души. Синди грешила на папеньку – старый пень, а женился на молодке. Молодки любят денежку, парировал Ноа; как сама безголосая Синди выбралась, пусть ненадолго, в кантри-чарты – вот что интересно. Дива возмущенно сослалась на компьютерную обработку звука. Тогда Ноа напустился на очкастого стража: с чего тот вообще решил, что среди них есть контрактник? Сэм сурово напомнил о чудесном обнаружении нефти – и через секунду получил обескураживающе простой ответ: не иначе, бедняжка Мардж. Измученная безответной любовью младшенькая давно утверждала, что ключ к счастью – деньги.

Это была грустная новость. Если так, то третьего визита собачки ждать бессмысленно, можно идти к Дину и объявлять отбой. Ноа запросился в туалет, Сэм с досадой отвернулся и снова глянул в окно – а там, порыкивая, кралась полупрозрачная тварь, похожая на пантеру. Как раз в этот момент Элис, трепетавшая перед парочкой вооруженных психов куда больше, чем перед какой-то мистической собакой, вывернула кисть из наручника и бросилась наружу, к машине, в истерике моля настигшего ее Сэма о пощаде для нее и ее родных. Что ей, едва стряхнувшей с себя морок адского приворота, померещилось в Винтах, - Чак весть. Хеллхаунд не проявил никакого интереса ни к Сэму, ни к Элис и ускакал по своим делам. Отправив женщину в дом, Сэм рванул за ним.

Дин тем временем болтал с Элли – для того и ушел в дозор, чтобы предупредить одинокую девушку о блуждающем снаружи Зле. Пусть она сочтет его придурком, только бы не попала в зубы адской твари. Элли была в своей комнатке рядом с конюшней - танцевала в обнимку с бутылочкой пива под романтичную песенку о тоске по любимому. Дину она обрадовалась, а предупреждению не удивилась. Зло шло за ней. Элли ждала его с момента смерти Карла.

  Дело было так. Ее мама после развода устроилась на ферму к тогда еще небогатым Кэссити. Элли здесь выросла. Десять лет назад, после известного ужина с заезжим англичанином, она увидела, как гость целует Марго, и растерялась. А потом Кроули поболтал и с нею – о ее заветном желании. Он был очень мил и ни к чему ее не принуждал. Желание нашлось – у мамы обнаружили раннюю стадию паркинсонизма, и Элли понимала, чем это закончится. Ворчание Дина о глупости содеянного она восприняла в штыки: сейчас ее мама на пенсии, живет в Фениксе и играет в гольф. Что бы Дин сделал ради своей мамы?

Туше. Натворивший всякого ради мамы Дин срочно сменил тему и обрушил свое недовольство на гада Кроули, не назвавшего цену. В результате его клиенты десять лет наслаждались сбычей мечт и не маялись неотвратимым приближением кошмара. Элли – как, видимо, и Карл с Марго, – ничего не знала ни о сроках, ни об адских псах. Знала лишь, будучи умна и честна, что рай ей не светит. Когда погиб Карл, она вспомнила его давние пьяные откровения о вызванном демоне перекрестка, сложила два и два и стала ждать казни. Не жалея о сделанном. Не желая умирать. Понимая, что бежать некуда. Надеясь лишь на капельку тепла напоследок. Вполне в духе диновой концепции "последней ночи на земле".

А у Дина, сочувственно ее слушавшего, физия вдруг стала как у покойника с приличным посмертным стажем. Девушка, тревожно внимавшая собачьему вою, шарахнулась в испуге. Поняв, что происходит, Дин быстро сообщил: что бы ей ни мерещилось – это иллюзии, означающие, что тварь близко. Он загнал Элли в круг кладбищенской пыли, воспретив выходить из него под любым предлогом.  Та подчинялась беспрекословно. Дин дал ей больше, чем она мечтала: надежду выжить.

К встрече со своим любимцем, по выражению Мэг, Дин морально готовился с начала операции. Он припомнил и примерил на хеллхаунда личины чуть ли не всех знаменитых собачек масскульта. Враг – всего лишь еще одна собачка. Только на редкость гнусная, вся в хозяина, сообщил Дин припавшей к земле твари. Та метнулась, от греха, за стойку с конной амуницией, и на зов охотника никак не велась. До тех пор, пока Дин не оглянулся на некий шум, боясь, что Элли все же нарушила запрет.

Потом – рваная рана в левом боку, разлетевшиеся нож и очки, ледяное дыхание приближающегося кошмара… выстрелы, капли черной крови, собачий скулеж, - раненый монстр бросился на нового обидчика. Сэм ухитрился, падая, дотянуться до ножа и, удерживая лающую пасть над собой, подальше от горла, всадил в псину нож. Дин видел лишь черные струи, обильно оросившие торс брата.

Рану Дин кое-как промыл и залепил пластырем, отмахнувшись от Элли, считавшей, что ему нужно в больницу. Бывало и хуже. Сэм, не спешивший переодеться, подтвердил: с Дином – бывало. Лично закапывал. Внимательная и серьезная Элли получила простые инструкции: взять приготовленный братьями мешочек-антирадар и спрятаться на просторах американщины, чтобы Кроули не знал, куда отправить другого пса. Вряд ли он станет перерывать всю страну в поисках одной рядовой души. Правда, рано или поздно Элли умрет и все равно попадет в Ад, обнадежил Сэм, когда девушка вышла. Но если Винты прикроют эту контору – ни ее, ни кого-либо еще демоны не больше получат, заметил Дин, отбирая у Сэма нож и разворачивая записку Кевина с заклинанием. Теперь он был просто обязан это сделать.

Универсум на волшебное слово не откликнулся. Немудрено: Дин же не прошел тест. Нужно выследить нового хеллхаунда и сделать все по плану.

Не нужно, твердо сказал Сэм и толкнул ответную речь, явно продуманную, хоть и впопыхах.

Он уже сдал первый экзамен. Легко. Сдаст и остальные. Для Дина закрытие Ада – способ прилично самоубиться. А Сэм намерен победить и выжить.

Он сосчитал имение Дина – не так уж тот нищ. У него есть семья, друзья, даже, черт побери, своя комната. Жаль, что света в тоннеле он не видит. Но если он пойдет за Сэмом, тот ему покажет. (И не будет считать это пустой тратой времени, честное скаутское.)

Да, Сэм умный. Так и Дин не дурак. И не пехота даже. Он - гений в профессии, в… Сэм не знал, в чем еще, и бодро подытожил: величайший охотник планеты, в общем. Круче самого Сэма, круче Джона. Сэм в него верит. Пусть не всегда, но прямо сейчас – точно верит. Неужто Дин после всего сказанного не уверует в Сэма и не даст порулить?

Дин слушал внимательно, а о чем думал – поди разбери.

Он – великий охотник? Да. Великий перерезатель глоток. Лестно, чего уж там.

У него есть семья? Да. Сэмья. Иной не бывать.

Друзья? Да. Где-то есть. Их нужно держать подальше от Сэма.

Своя комната? Да. В доме-пещере, предназначенном для Сэма. Младшенький – прирожденный книжный червь, аристократ от мистики, весь в деда. Это, безусловно, его место, особенное, и связанное с охотой, и чистенькое, и таинственное, и безопасное. Дину такую прорву книг ни в жисть не перечитать. И, по-честному, не очень хочется, если хоть часть их похожа на лабораторные конспекты "Туле". Да, там есть отличный душ, и настоящая кухня, и даже комната. Предел разрешенных мечтаний. И вот он достигнут, имение сосчитано, и, в общем, кроме смерти, желательно – полезной кому-то, нечего больше хотеть. Большее – табу. Что бы Сэм ни показал. А комнате без Дина ничего не сделается. Там все прибрано и разложено. Как в музее. И матрац его будет помнить. Чего еще?

Еще – понять бы, что происходит. Великий, понимаешь, охотник все продумал и решил, а оптимист Сэм ввалился на экзамен без спросу и сдал его с первой попытки. Случайность? В случайности Дин не верил, у него вообще с верой было напряжно. Он верил только в то, что видел, а видел он слишком многое.

Можно, конечно, найти нового пса, хоть дюжину новых псов, - лузеров в Штатах много, - но кто поручится, что история не повторится?

Кто хочет, чтобы испытуемым стал Сэм, - бог?

Но он покинул здание.

Но оставил наследство – инструкции, переводчиков, выход из чистилища…

А хочет ли этого сам Сэм?

Может быть, не закрыв Ад лично, он никогда не избавится от собственного Ада. Какие же тогда внуки?

Может быть, он, когда-то – последняя печать, удерживавшая в темнице дьявола, должен стать печатью, запирающей навечно царство теней?

А Дину, конечно, быть при нем. Прикрывать и оберегать, любой ценой, какая потребуется. Как и подобает пехоте. Видимо, великий охотник потащил на себя чужое одеяло, уделив слишком много внимания собственным желаниям.

Решившись, Дин вложил в протянутую сэмову руку записку Кевина. Сэм прочел слово – и скрутился от боли в голове и руке. Дин забеспокоился, но Сэм, отвернувшись и кряхтя, пронаблюдал, как  разлился в его правой руке свет – и угас. Тогда он честно отрапортовал: он в порядке. У него все получится.

В глазах Дина вспыхнула тревога.

Оранжевый уровень.