Вырвавшись на пару деньков из цейтнота, спешу развлечь
коллег очередным гомерическим.
Ничего нового, но развесисто и с бенгальским огоньком.
Заглавный фанфик посвящен трогательным сценкам из некоей
драмеди, самая большая неприятность героев которой – опоздавший когда-то на
Рождество папа.
Но смачнее всего бабоньки отплясывают в комментах.
Вот, оказывается, в чем подвиг любви-та небывалой,
истинной-жертвенной, заключается: хорошенько покобенившись, сделать умирающему
родичу величайшее одолжение – притаранить елочку да гоголь-моголь сварганить.
Шутка ли – наступить себе на горло (с), сиречь выполнить простейшую просьбу
уходящего ради тебя в ад брата. Ибо 25-летний лоб, на всю жисть травмированный
сапфировой Барби, - это вам не примитив с проданной душонкой, понимать надоть.
Само собой, несчастные Бобби, Лизка или Бенька не в
состоянии даже приблизиться к этакой самоотверженности во имя Дина. Особенно,
разумеется, противный Бенька, в первую же встречу репликой о друзьях раскрывший
перед глупым-доверчивым Динкой всю свою предательскую сущность. -))) И тут же
зачем-то сообщивший, что верить ему нежелательно.
Но где уж этаким тонким двусмысленностям пробиться сквозь
презумпционные фильтры, кои и очевидностей не пропускают.
Вот сидят, ждут, болезные, когда же Бенни “решит, что Дин
ему невыгоден” (??? О_о -)))).
Отдельно доставила интерпретация самодовольной морды
преисполненного сознанием своей щедрости и великодушия Сэмме как трепетного
волнения о реакции Дина. -)))
Чаке пресветлый, что за мякина в головах этих
глубоко-за-30-летних теток, а? Вопрос, понятное дело, риториццкий…
Читали бы лучше бабоньки любовные романы, ей-Бо. Про ипические подвиги любви типа "наступил себе на горло, чтобы сделать приятное")
ОтветитьУдалитьЧитали бы лучше бабоньки любовные романы
ОтветитьУдалитьДык в том и беда, что на это они никак пойтить не хотят. Сладостной патологичности им туда, что ль, не докладывают? (Я просто не в курсе -)).
"наступил себе на горло, чтобы сделать приятное"
Канон упорно перемещает возвратное местоимение ближе к концу фразы, перед “приятным”, и подсовывает образ лютиковой белой туфельки. -))
сделать умирающему родичу величайшее одолжение – притаранить елочку да гоголь-моголь сварганить.
ОтветитьУдалитьКанон упорно перемещает возвратное местоимение ближе к концу фразы, перед “приятным”, и подсовывает образ лютиковой белой туфельки. -))
=_= Вот, кстате, да -)) "Люцифер - залогинься", фактически, девиз бОльшей (и лучшей) части Сэмовых эманаций на экране (шо до, шо во время, шо после кладбища Сталл, да - ну дык, метафора она такая метафора, что прям аллегория).
Особенно всегда умиляло, насколько твёрдо Сэм, вроде бы собиравшийся брата от аццкого Ада спасать и не пущщать, был уверен, что это - *последнее* Диново Рождество (и не применул сию нехитруу мысль до брата различными способами донести). Удивительно, что сей категорийный диссонанс в диссонанс когнитивный у адептов концепции "жертвенного наступания себе на горло" не перерастает. Хотя, ничего удивительно - в виду в дальнейшем выявленного представления деточки о *настоящих* праздниках (с чужой семьёй, чужой индейкой, *своим* тортиком для себе любимого, но упс, с чужой женой).
А тяжкая травма сапфировой Барбей - она, видимо, из той же оперы, что и тяжкая травма клоунами и обидные Глютиковы сказки.
Честно, дальше первой строчки заглавного поста не продвинулась - хохот сшиб (ажно Парадигма проснулась в возмущении) - потому как, доооо - ходить бедной взрослой, упитаной деточке по супермаркету в поисках пакетированого эггнога куда как переживательнее, чем осиротевшему полуголодному (испуганному! ибо батя свинтил без координат, а тьмы нужно бояться) пацану с ещё меньшим пацаном на руках *воровать* (!) для младшего подарки, чтобы у дитёнка праздник вышел (да ещё и батю прикрыть).
Вот, всё-таки, длительный непересмотр ранних сезонов несколько стирает остроту ощущения Джонова сволочизма - а как подумаешь, накатывает по-новой. Остроту восприятия Сэмовых художеств ничем не сотрёшь, ибо на том же холсте он упорно находит какими свкжими (и не очень) красками ещё подрисовать.
WaterFowl
ОтветитьУдалитьвсегда умиляло, насколько твёрдо Сэм, вроде бы собиравшийся брата от аццкого Ада спасать и не пущщать, был уверен, что это - *последнее* Диново Рождество (и не применул сию нехитруу мысль до брата различными способами донести)
Ну дык. Разумненький буратино еще задолго до Рождества сообразил все профиты свободы от братнего диктата. Трусил, конечно, при том отчаянно, ибо инстинкт самосохранения и паразитические привычки тоже никуда не денешь, но уж больно соблазн был велик. И таки да, сэмофильская перцептивная эквилибристика – феномен, от распространенности не становящийся более постижимым. Ладно, откровения демонов их и по касательной не задевают; но тут же ж сам геройский спасатель прямым текстом излагает…
И вот даже не знаю, что омерзительнее: фееричность самого по себе экскьюза: дескать, тебе хорошо, ты через год в теплых краях будешь, а я тут исстрадаюся; или то, что и сия отмаза была вполне фальшивой, на ходу сочиненной, а реальный комплекс мотивов для становления в третью позицию – еще хужей.
Упоенное саможаление, впрочем, в любом случае присутствовало, так что, в общем, не так уж велика разница.
Хотя, ничего удивительно - в виду в дальнейшем выявленного представления деточки о *настоящих* праздниках
Угу, и брезгливо-высокомерное отторжение тоже, обязательно.
А тяжкая травма сапфировой Барбей - она, видимо, из той же оперы, что и тяжкая травма клоунами
Естессно. И опять всему виной негодный Динка. То в “Плаки” малыша притащит, стремясь по мере собственных полудетских сил и разумения дать тому то, чего сам был лишен (ишь, возомнил, что баричу по ндраву те же примитивные удовольствия, что и холопу). То подарки сопрет неудачно да о папином приезде соврет неубедительно…
И вот настал час не только воскручиниться над трепетно лелеемыми детскими обидами и разочарованиями, но и отомстить за них Дину.
Жесточайшая клиника.
осиротевшему полуголодному (испуганному! ибо батя свинтил без координат, а тьмы нужно бояться) пацану с ещё меньшим пацаном на руках *воровать* (!) для младшего подарки
Плюс тщательно скрывать от напуганного инфой о монстрах мелкого собственный изматывающий страх за него и отца; мониторить обстановку на предмет посторонних взрослых, могущих в том или ином смысле заинтересоваться брошенными мальчишками; думать, как растянуть скудные финансы и чем кормить дите, если папа совсем задержится…
А Сэмме, доблестный знаток брата своего, и спустя 15 лет не то что не врубался, каких усилий, нервов, постоянного напряжения и ломки себя Дину стоила эта нагрузка, но попросту воображал, что утишение его рождественских страданий и выгораживание бати было тогда единственной и необременительной диновой заботой.
Да и за то ноль благодарности и пуд недовольства и претензий пополам с наплевательством на скорое диново отбытие в пекло.