7.16: Старьевщики

Прошлое - родина души человека.

(Г. Гейне)

В Орегоне было прохладно. Юные балерины после занятий обували свой рабочий инструмент – стройные ножки – в теплые унты и кутались в шарфы, обсуждая зазвездившуюся коллегу, предпочитавшую репетировать в одиночестве.

Вот и сегодня Ирина пришла, когда ее товарки уже расходились и уборщик елозил по коридорам тяжелой шваброй. Надела пуанты, разогрелась и отдалась великой музыке Чайковского. Как она думала. У пуантов на танцовщицу были свои виды.

Вращалась, отжимая в ведерко грязь, швабра; вращалась Ирина – все быстрее… быстрее… И уже не в ее власти было остановиться.

Когда привлеченный ее криком уборщик сунулся в зал с красными брызгами на стенах и зеркалах, он испуганно перекрестился. Бездыханная девушка валялась в кровавой луже без ступней, а рядом лежали сияющие, без единого пятнышка пуанты.

В Орегоне было прохладно. На заснеженном речном бережку красноухий Дин переругивался с Фрэнком.

Гениальный псих, блуждая по уютно захламленному трейлеру с телефоном в руке, вываливал на собеседника кучи сведений о странных левиафаньих действиях - и ничего, что сгодилось бы Дину в охоте. Зубастые твари, коими некий ангел божий осчастливил мир, простирали свои деловые интересы уже на всю планету, причем как-то хаотично – подгребая под себя фабрики, рыбзаводы и археологические раскопки в Джакарте, Саудии, Норвегии. Что хотел откопать Дик Роман, ежели не себя, - Дин не представлял. Кроме того, вражины вернулись к экспериментам с общепитом, открыв новую закусочную в Монтане. Не то изобрели новые птицбургеры, не то усовершенствовали старые.

Ясное дело, объезжать все названные пункты с ревизией Дин не собирался. А о пресловутом поле в Висконсине, координаты которого дал умирающий Бобби, Фрэнк вообще забыл. И в ответ на предложение поработать над этим возмущенно бросил трубку. Будут тут командовать всякие.

Дин лишь руками развел. Работать с параноиком – это… это… Даже нарицатель чаковой милостью, Винт-старший, не мог подобрать сему кошмару названия. Хуже была лишь работа с шизофреником. Который, легок на помине, уже топал к брату с газеткой и пятой порцией кофе за утро. Он потреблял кофеин в рекордных дозах потому, что Глюцифер не давал ему спать. Лишь разок Сэм с ним заговорил – и теперь тот отказывается возвращаться под контроль, то бишь в игнор. А других способов контролировать пра-ативного Сэм не знал. Да нет, он в курсе, что дьявол в нем ненастоящий. Да нет, не работает больше наладонная кнопка. Но семь бед – один ответ; не поохотиться ли им, раз все равно не спится?

Газетная статья повествовала о еще одном виде психов – тех, что на пуантах. В их безумии Дин уверился по итогам двукратного просмотра "Черного лебедя". Сэм задумался было, что же привлекло примитива в сложном психологическом триллере. Ну как – что: интимные игры горячих девочек, конечно, - быстренько развеял его сомнения старший.

Сэм успокоился. Ох уж этот Дин с его, с позволения сказать, глубиной восприятия…

Заядлый кинозритель не возражал ехать в Портленд и общаться с балеринами. Заодно, думал он, младший, быть может, поспит в дороге пару часов. Кстати, портлендцы тоже помешаны на кофе.

Но Сэм предпочитал кофейную культуру Сиэтла.

По случаю холодной погоды братья-агенты вырядились в весьма им идущие пальто. После бесплодного осмотра места происшествия и бесед со свидетелями Винты затребовали отчет коронера с фотографиями погибшей и ее спецобуви. И сразу рванули за чистюлями-пуантами. К которым уже тянулась Трейси, малолетняя дочь копа, вынужденная, как и многие ее сверстники, торчать у папы на работе, убивая время рисованием. А Трейси мечтала о балете.

Но отец строго-настрого воспретил дочери трогать вещдоки, и Трейси покорно поплелась в дамский туалет. Не ее вина, что заветная обувка уже поджидала ее там. Конечно, девочка не устояла. С восторгом влезла в пуанты, обмерев от восхищения, когда те услужливо уменьшились, плотно обхватив ступни ребенка…

Винты, обнаружившие пропажу вещдока и отлучку Трейси, влетели в дамскую уборную вовремя – как раз когда некая сила вздернула девочку на пуанты и закружила. Сэм схватил брыкающуюся против собственной воли Трейси, Дин вцепился в чертовы пуанты, за что пару раз получил ногой по морде.

Простите! - кричала перепуганная девочка, вовсе не желавшая обижать спасителей.

Когда Дин наконец содрал с ребенка зловредные тапки, Сэм мудро заключил, что они имеют дело с проклятым предметом. Ответный сарказм Дину не слишком удался ввиду одышки.

Наклейка на пуантах обозначила следующий пункт следствия – лавку старьевщика "Отринь былое". Держа их перед собою на специальной обувной вешалке, аки змия на копие, Сэм бодро двинул из полицейского участка. Дин, встряхиваясь, брел следом. Ему было не по себе, и, видимо, не из-за мордобоя. Когда вещдок, вроде бы запертый в багажнике, обнаружился на заднем сиденье, да еще и обрел размер диновой ноги, стало не по себе и Сэму. Он затруднился с формулировкой вопроса, но обмерший Дин ему подсобил: Сэма интересует, испытывает ли брат сильнейшее желание раствориться без остатка в образе принца Зигфрида?

А как же.

Сэм с ужасом понял, что Дин смотрел-таки психоррор мистера Аронофски. И, быть может, даже воспринял в нем кое-что помимо девичьих игрищ.

Напротив искомой лавки молодящаяся деловая риэлторша завершала любезнейшую беседу с пожилым владельцем магазинчика подсобных инструментов. Старик источал скепсис, о чем тут же подумал вслух, на свою беду, затурканный помощник бизнес-леди Джордж. И немедля был уведомлен, что думанье ему не к лицу. Затем бедняга, нагруженный охапкой документации, метался вокруг авто, плечом открывая шефине дверь, пока та ждала – руки в брюки – положенного решпекту от подчиненного…  

Прошествовав мимо занятного риэлторского тандема, Винты вступили в лавку устарелостей. Ее хозяин драил пол. Швабра была готова к фуэте. Дин, кажется, тоже. Его тянуло к пуантам не менее, чем девочку Трейси. Сэм, изучавший деревянный ящик с атласным ложем, ошалел, увидев, с какой задумчивой нежностью гладит брат смертоносные тапки, забросил обувку в короб и захлопнул крышку. В порядке ли Барышников, язвительно осведомился он.

Дин очнулся и заверил, что в полном. Он pas de done.

 Сэм сморщился и нахмурился, что всегда означало у него усиленную работу мысли, - соображал, что бы это значило. Или же ничего не значило, и Дин, по обыкновению, сам не ведает, что несет? Его думы прервал магазиновладелец, возымевший законное желание узнать наконец смысл сей маловразумительной интермедии.

Желание было удовлетворено.

Скотт Фриман, тихий до пришибленности парень в последнем приступе молодости, выяснил, что унаследовал от умершей несколько дней назад матери не только денежку за проданный ею семейный бизнес, но и толику смертельно опасного колдовского барахла, которое она коллекционировала десятилетиями и хранила в сейфе, словно некую ценность. Кем бы ни была новопреставленная при жизни, она явно знала, с чем имела дело - каждая вещица была упрятана в шкатулку с хорошо известными Винтам символами, а шкатулки хранились в сейфе, защищенном изнутри такими же письменами.

А невинный Скотт, от которого маман утаила темную сторону жизни, взялся его распродавать, решив, что у родительницы просто был бзик на винтаж.

Правда, в новехоньких пуантах винтажного было мало. Иное дело – пузатый бронзовый чайник, чей свист заставил забыть обо всем на свете его новую хозяйку. Немолодая леди, чинно и умело стряпавшая обед с помощью жуткого вида ножей, голыми руками взялась за раскаленный металл и бестрепетно вылила кипяток себе в рот.

Здесь братья безнадежно опоздали, оставалось лишь вызвать копов. Но была еще пара добытых у Скотта адресов: по одному из сейфа миссис Фриман перекочевал фонограф, по другому – подборка древних журналов для джентльменов. Аккуратно ухватив чайник резиновыми перчатками, Дин предложил разделиться, скорости для: Сэм пусть дует за хай-теком мистера Эдисона, а Дин возьмет порнушку. В смысле, на себя возьмет, а не в руки. Он уже ощутил в себе бестолкового принца, спутавшего нежную возлюбленную со знойной стервой; впечатлений ему хватило. Любопытно было, правда, как порнуха может убивать, но тут Сэм был прав: не так чтоб очень уж любопытно.

На сей раз оба успели, хоть и в последний миг. Сэм примчался, когда малыш Тимми, наслушавшись вкрадчивых шепотов из фонографа, уже заносил над матерью нож. Деловито натягивая отобранные у Дина перчатки,  он огрызнулся на мальчика, попытавшегося предъявить права собственника на занятную игрушку: мальцу повезло, что Сэм слишком хотел спать. Дин тоже прибыл по адресу своевременно - аккурат чтобы спасти любознательного покупателя, заодно узнав, как порно убивает. Чему вовсе не обрадовался и шкатулку с проклятыми журналами забросил в багажник с содроганием. 

Добытые вещички Винты возвращали в сейф миссис Фриман. Ее наследник выглядел еще более пришибленным, чем при первом знакомстве с лже-федералами. Вот, значит, чем матушка занималась. Теперь ему было совсем стыдно – он так долго уговаривал ее продать эту лавку, которой она отдала сорок лет жизни. Из-за него ли, или по иным соображениям она однажды вдруг согласилась. А на следующий день умерла, даже не успев порадоваться полученным деньгам. ДТП…

Дин насторожил уши, но делиться с парнем своими подозрениями не стал, вместо того сообщив, что чувство вины ушедших не вернет. Лучше уж жить так, чтобы они тобою гордились. Или, по крайней мере, не стыдились тебя.

Скотт, не имевший богатого опыта общения с дорогими усопшими, меланхолично покивал и пообещал не прикасаться к страшному винтажному хламу.

А Дин, выйдя на улицу, обратил внимание на брюнетку, скалившую ослепительные зубки с плакатов, украшавших едва ли не каждый магазинчик на Мейн-стрит. Продано, продано, продано…

Пожилой мистер Маршалл уже тоже подумывал уступить свою лавку деловитой риэлторше, которую фотошоп серьезно приукрасил. Правда, зубки у нее и впрямь были безукоризненные, и дружелюбный оскал не сходил с не слишком гладкого личика Джойс, даже когда бестолковый Джордж подавал ей неправильные бумаги. На свою беду, уже почти созревший клиент вдруг заупрямился. Конечно, предложение было весьма щедрым, и, конечно, почти все его соседи, даже покойная миссис Фриман, не устояли. Но Джойс сделала неверный ход, посулив немолодому джентльмену прекрасную, полную приключений жизнь. Маршалл не купился на модную философию расставания с прошлым как с некой обузой, мешавшей всходить на сияющие высоты грядущего. Все очень просто: его магазин и был его жизнью. Прошлой, настоящей и будущей. Его смыслом и местом в этом мире.

Взгляд Джорджа испуганно заметался от шефини к клиенту и обратно. Джойс почти невозмутимо пожала упрямцу руку, желая ему счастливой, хоть и недолгой жизни. А затем, оборотясь мистером Маршаллом, свернула старику шею и поставила его собственноручную подпись под контрактом.  

Ассистент явно не разделял ее удовлетворения. Нахал посмел даже сослаться на мистера Романа, который не одобрял действий, привлекавших общественное внимание. Но мистер Маршалл и миссис Фриман были слишком упрямы, Джойс – слишком авторитарна, а Дик Роман – слишком далеко, чтобы Джордж продолжил настаивать под хищным взглядом начальницы. Он предпочел испросить текущих указаний и выполнил их с блеском. Покойный был водружен в собственную постель с зажженной сигарой, страстным поклонником коих являлся при жизни, и вскоре пожарные мигалки уже озаряли горящую свежепроданную собственность, а Джордж с трепетом принимал очередную выволочку – на сей раз за кофе, температура коего не соответствовала пожеланиям Джойс.

Уяснив, что он – пятый по счету помощник мегеры с тех пор, как она обрела эту личину, и, видимо, в деталях вообразив себе участь четверки предшественников, Джордж на полусогнутых рванул на другой конец города за неким особым эспрессо.

Сэм тоже пилил через весь город, зевая и тараща глаза в попытках не заснуть. Видимо, коварный Глюц внезапно убавил звук, и теперь отогнать дремоту не помогали ни грохот зловещей "Start Me Laughing", ни последние известия от Дина, уютно размышлявшего за чашечкой кофе. Итак, коллекционерша проклятых вещиц сиганула на машине в пропасть на следующий день после продажи магазина, которой долго противилась; отринула прошлое, называется. Видимо, Дин полагает, что ей тормоза перерезали, с трудом сообразил Сэм. Нет, Дин полагает, что мир полон роковых случайностей, съязвил тот. Инфу о странной фирме недвижимости, которая, не торгуясь, заглотила изрядный кусок Мейн-стрит, Сэм невпопад назвал "хорошей мыслью" и сообщил, что бессонница – это, оказывается, форменная пытка.

Дин, во время оно оглушавший себя отнюдь не кофеином, чтобы вздремнуть хоть пару часов раз в двое суток, понял, что один мозг команды – шизофренический - плотно застрял в ауте, и, напоровшись на сетевую проблему, позвонил второму, параноидальному. Фрэнк, по крайней мере, быстро соображал и был вспыльчив, но отходчив: смутный намек Дина на извинения принял благосклонно, объявил, что молчание – знак внимания, и, выслушав краткую вводную,  взялся за дело. То есть за заблокированный сайт компании футуристических технологий с претенциозным имечком "Цвети, Земля", скупавшей частные лавочки в Портленде. 

Сэм продолжал рулить и задремывать, даже не пытаясь остановиться где-нибудь в парке и прикорнуть на пару часиков. Конечно же, он выехал на встречку, по которой, конечно же, двигалась длинная фура, вроде той, что когда-то сшибла их семейный экипаж, везший искромсанного Азазелем Дина и раненого в ногу Джона в больницу. Сэм тогда тоже был за рулем, и тоже не слишком внимательно глядел на дорогу, и так же всходила над миром недобрая луна…

То ли отчаянные гудки водителя встречной фуры, то ли Глюц, соизволивший наконец встряхнуть водителя, пробудили Сэма за пару секунд до столкновения, - но он успел-таки вывернуть руль и вернуться на правую полосу. Заодно и сонливость чуток отступила с перепугу.

Продавец особого эспрессо все-таки плеснул в стакан две дозы подсластителя вместо одной, и бедняга Джордж тщетно пытался истребовать другую, безукоризненно правильную порцию.  Хипповатый торговец лениво посылал его лесом, уверенный, что зануда-клиент уж во всяком случае его не съест. А искушение было велико. Но Джордж, оглянувшись, сдержался. Он сам рисковал быть съеденным шефиней – и отнюдь не фигурально. Даже дважды, за слишком сладкий эспрессо и за опоздание.

Но, сделав пару шагов от стойки, Джордж застыл. Позади известный всем левиафанам голос просил тройной "красный глаз", любимый Сэмом Винчестером с детства.

Видимо, Сэм решил-таки дозаправиться кофием по пути к брату.

Наплевав на все, Джордж проследил за ним до лавки Скотта Фримана и связался с Джойс. Та сперва не поверила. Затем утешила помощника, сообщив, что если б Винты явились в Портленд по левиафаньи души, Джойс была бы в курсе. И наконец, категорически воспретила ассистенту жрать Сэма. Еще чего: ненадежный Джордж его то ли съест, то ли наврет с три короба, а Джойс придется ручаться перед Романом за бестолочь, которая даже нормальный кофе купить не может?  Да его самого давно пора схавать!

Может быть, именно в этот миг Джойс совершила роковую ошибку. Пока, однако, ничего не произошло. Джордж, порывавшийся вставить свои три цента, заткнулся и тоскливо вздохнул.

А целехонький Сэм, загрузив проклятую добычу в сейф Скотта, поплелся в кафе, где Дин с Фрэнком обменивались мелкими уколами, доставлявшими обоим явное удовольствие. Главный вывод Дэверо – о том, что за таинственной футуристической компанией кроется все тот же Дик Роман с его обширным бизнес-конгломератом – Дин воспринял не без сомнений, понимая, что Фрэнк не менее его самого склонен видеть всюду левиафанью тень. Однако в роковые случайности он верил еще меньше. Неразборчивая скупка недвижимости, от пустыря в Висконсине до фамильных лавок в Портленде, вполне вписывалась в малопонятную деятельность зубастых тварей, а отъем у людей прошлого для построения своего, левиафаньего будущего вызывал у обоих самые скверные предчувствия. Дин не раз прорывался в будущее через прошлое и не раз оставлял свое прошлое за спиной, смутная угроза была для него слишком ощутима.

Но очень смутная.

Он ведь pas de done…

Совет Фрэнка, тоже опытного по части прощания с былым, срочно убираться из Портленда Дин отмел: работа была не завершена, гибли люди. Дэверо не настаивал, предложив Дину перезвонить, ежели тот не помрет. Сонный Сэм индифферентно выслушал новости, явно не восприняв смысла, и лишь печально хмыкнул, когда брат попытался отправить его в мотель отсыпаться – хватит, с него нолановской "Бессонницы" разыгрывать. Особенно с учетом убийства напарника, совершенного героем Аль Пачино. Но Сэм был бессилен: Люц, будто дитя малое, наконец-то обнаружившее способ привлекать внимание родителя, не позволял ему вздремывать нигде, кроме как за рулем. Даже сейчас он горланил знаменитый хит "Цеппелинов", в коем иные параноики усматривали сатанинскую шифровку. На взгляд Дина, песня была хороша, но полсотни раз подряд – пожалуй, и впрямь чересчур.

Кстати подоспел и панический звонок Скотта, случайно взглянувшего в мамино зеркало и теперь изнемогавшего от желания содрать с себя лицо. Винты дружно снялись с места, ничуть не удивленные тем, что парень полез-таки к вещицам, трогать кои ему было категорически запрещено.

И ошиблись.

Скотт обернулся к левиафанам и дрожащими губами спросил, все ли сделал верно. Джойс решила, что на "Оскар" его этюд не потянет, но для пейзан – сойдет. Засим она приуготовилась ждать явления еды, разглядывая в зеркальце свои безукоризненные зубки, пока Джордж связывал Скотта и выслушивал планы на собственную будущность – лет эдак 30, которые ему придется провести в облике мистера Фримана. Потому что не оставлять же свидетеля в живых, но и нарушать установки Дика Романа лишний раз незачем.

Когда Винты прибыли, взаимные реверансы перед битвой не затянулись. Джойс представилась, Дин опознал в ней риэлторшу и немедля нахамил, та предъявила аутентичные челюсти, Джордж приблизился к Сэму, настороженно оглядывая всех участников действа. И грянул бой, по обыкновению брутальный, с тихим ужасом созерцаемый безмолвным Скоттом.

Пока Дин отбивался от Джойс увесистой урной, а Сэм тряс ушибленным о джорджеву физию кулаком, ассистент риэлтора схватил оппонента за горло и внятно скомандовал макнуть его в ту штуку, коей Винты любят поливать левиков, - чан как раз у Сэма за спиной. Да поскорее, пока босс не видит.

Опешивший Сэм указание, однако, выполнил. Джойс глянула на ассистента досадливо и продолжила крушить Дином мебель, а Сэм опять подвис, и дружественный левиафан с дымящейся рожей подкинул очередную подсказку: хватать меч, видимо, давно взятый Джорджем на заметку. Что делать с мечом – Сэм, к счастью, сообразил уж сам.

Когда голова заранее торжествовавшей Джойс, а за нею и все остальное рухнуло на ковер, Дин привычно поблагодарил брата и взялся за наведение порядка. Упаковал левиафанью голову в сумку, а сумку – в сейф, развязал Скотта и заверил его, что вырвать с корнем прошлую жизнь, спасая настоящее, не так трудно, как кажется. Оставалось разобраться с Джорджем, который преспокойно ждал разговора с братьями, не пытаясь ни напасть, ни убежать. Явно рассчитывал на признательность, и не зря: разве не он пощадил Сэма и помог ему спасти Дина? Конечно, не из дружеских чувств. Джордж просто умело воспользовался ситуацией, чтобы избавиться от тиранши-начальницы, и сам пылко благодарил за то Сэма. Даже враги бывают полезны в борьбе за личное благо. Затравленный ассистент, обреченный всю жизнь подтирать за боссом и ежесекундно рисковавший быть сожранным, преобразился – он был весел, как птичка, и уверен в себе. Ему страсть как хотелось отведать головы Джойс – и охотникам тоже выйдет от того несомненная польза, не придется искать, куда бы выбросить вражью тыкву…

Дин выгодное предложение отверг и приступил к допросу. Не слишком испугавшийся Джоржд заверил, что о Висконсине ничего не знает, – он едва в курсе, в какой стороне тот Висконсин; ну местный он, западный, здесь из крана вылился, - и осторожно отвел от своей шеи меч, приставленный к ней Сэмом, попутно с удовольствием слизнув с лезвия начальственную грязь. Дин брезгливо скривился. Сэм взирал на слишком знакомое ему действо напряженно.

А Джордж меж тем разъяснил, что за него волноваться не следует: у него, в отличие от нетерпеливой Джойс, выдержка железная, и убивать ради подписи на контракте он не станет. Да и вообще не о том Винты волнуются. Какая-то скупка недвижимости… пфе. Общая картина куда грандиознее и амбициознее, чем маленький портлендский проектик. Джордж на радостях даже дал совет, вполне созвучный фрэнковому: братьям следует залечь поглубже и не отсвечивать. Услуга, так сказать, за услугу.

Сильно помрачневший Дин пригрозил вымыть Джорджу рот с известным ему мылом, если тот не скажет, для чего была скуплена Мейн-стрит в Портленде. Джордж огорчился – он-то надеялся на джентльменскую игру, а взгляд неблагодарного Дина по холодности мог посоперничать с левиафаньим. Что ж, раз они настаивают, пусть знают. Здесь будет исследовательский онкоцентр.  Левиафаны станут лечить своих младших братьев-человеков, ибо они прибыли – да будет всем известно - помогать, а не вредить.

Монстры, лечащие людей от рака. Сей оксюморон сильно нервировал Дина, грузившего в прицеп сейф с проклятыми предметами и головой Джойс. Бессонный Сэм нервировал его тоже. Была еще, правда, слабая надежда, что рано или поздно он все же заснет. Дин посулил найти ему станцию легкого рока, который всегда убаюкивал младшего не хуже, чем Бобби-Джона. Прежде чем сесть за руль, он огляделся – будто запоминал незаметно исчезавший прежний мир.   

Цветущее будущее переходило в наступление, и недобрая луна осеняла всепланетный грязевой разлив.

Очередной приметой которого стал разгромленный трейлер Дэверо. Когда братья со всеми предосторожностями и многократными предупреждениями вступили в логово параноика, их взорам предстали компьютерные потроха – осколки, платы, провода, замершие мониторы, - окропленные красненьким.

И что бы это ни значило – ничего хорошего ждать не приходилось.