7.03: Между нами, монстрами

Беда в том, что если я тебе не верю, то я не могу

верить твоим словам о том, что тебе можно верить.

(Доктор Хаус)

В страшную больницу Винчестеры прибыли в отключке.

Сэм, заслушав братскую клятву дьявола никогда не оставлять свое подобие, вырубился под напором надвинувшегося на него Люцифера всерьез и надолго; у него давление росло, у Дина – катастрофически падало; Сэма повлекли на томографию, Дина стали готовить к операции. Выдернутый из беспамятства острой болью, Дин все порывался куда-то идти, прихватив Сэма. Врачи, среди которых, к счастью, не было сексуального седого доктора, выразили сомнения в успехе задуманного и оглоушили больного наркозом.

Очнулся – гипс.

Сие, правда, Дин обнаружил уже на полу, попытавшись спросонья вскочить с койки. Ибо главное, что он помнил, - долой из треклятого госпиталя. А про ногу как-то запамятовал. Явление Бобби было настолько кстати, что Дин, обрадовавшись, слегка насторожился. Но это был Бобби - живой, деловитый, в строгом костюме с бэйджиком. Он водрузил инвалида на койку, вручил ему одежку и костыли, назначил встречу у приемного покоя, ободряюще потрепал по щечке, отчего у Дина совсем глаза на лоб полезли, и умчался за Сэмом, который хоть и о двух целых ногах, а сам перемещаться не мог.

Левиафаны готовились вкушать десерт, когда им сообщили о Винчестерах в их логове.

Сингер обрел Сэма в коридоре, под благовидным предлогом отняв каталку с тихим телом у санитара.

Монстры ринулись в палату Дина, но главный десерт уже убёг.

Взмокший от напряжения Дин ковылял по коридору, борясь с туманом перед глазами и втягивая голову в плечи при виде медперсонала.

Бобби наращивал скорость.

Гости из чистилища заметались по больничным помещениям.

Дин чуть запнулся на развилке, уяснил направление и двинул дальше.

Бобби загрузил Сэма в карету "скорой", сел за руль и уставился в боковое зеркало, отражавшее дверь. Из нее вместо Дина выскочил уже знакомый Сингеру зубастый док в компании медсестры.

Монстры приближались.

Бобби ждал, твердя имя Дина, как заклинание.

И тот успел в последнюю секунду, бог весть как подобравшись к машине с другой стороны.

Едва он вскочил на соседнее сиденье, Бобби выжал газ.

Левиафаны невероятно круты, но летать они, к счастью, не умеют.

 Следующие три недели братья отсиживались вдали от мирской суеты, в запасном домишке покойного Руфуса, в местечке Белорыбица близ Бозмена, Монтана. Оклемавшийся Сэм читал. Дин переживательно смотрел мыльные оперы и чуть не плакал, когда Рикардо покончил с собой. Страшная штука – суисидио.

Только главный погорелец Бобби бодрячком вершил дела. Он выручил детку, брошенную у пожарища, чем слегка утешил расстроенного Дина: теперь воссоединению с любимицей мешал лишь гипс. Он опросил знакомых охотников и уяснил: по всей стране объявились новые твари, неубиваемые, с повадками шифтеров, но при том еще людоеды, с черной грязью вместо крови.

На этом пункте Сэм встрепенулся: так то ж левиафаны! Из Каса тоже грязь капала.

Бинго, Сэмми. Ты снова тонко проанализировал самую суть.

Кроме того, из госпиталя Су-Фоллс монстры убрались. Теперь небось жрут свежую печень в другом медучреждении.

Тут на связь под аккомпанемент нежных адских колокольцев вышел Люцифер. Ничего нового он не сказал, продолжил мантру о клеточных иллюзиях, - но из обсуждения Сэм временно выбыл. Пока тихий шепот сатаны не пересекся с властным окриком изнутри головы: мол, эй, на орбите, ответьте Центру!

Пальцы Сэма рефлекторно потянулись к магической кнопке – уже разбинтованным, но все еще чувствительным шрамам на ладони. Сработало. Он снова здесь и, разумеется, в порядке. Только рожица под пристальным взглядом Бобби отчего-то виноватая.

Какотец, однако, придираться не стал. Ему не терпелось зарыться в свои уникальные книги. То есть, конечно, в их заныканные повсюду копии. Бобби Сингер – предусмотрительный параноик, ежели кто забыл.

Дин, затаивший некую мысль, услал двуногого лося за продуктами, наказав беречь детку и окликнув уже на пороге. Сэм обернулся, готовясь терпеливо выслушать очередное занудство. Бобби глянул на старшего критически-выжидательно.

Пирог! – страстно выдохнул Дин.

Едва облегченно заулыбавшийся Сэм шагнул за дверь, как он приступил к Сингеру с важнейшим вопросом: ну?!

Прикинуться шлангом тому не удалось, и Бобби изложил свое видение ситуации: а ничего страшного, Сэму явно легчает, ну, выключился разок, бывало и хуже. Прогресс, стало быть, очевиден. Что нога, что голова – никакой разницы. В смысле, в темпах выздоровления.

Дин взвился: его нога меньше чем через неделю избавится от гипса, а избавление от тикающей бомбы в сэмовой голове пока и не намечается. Он знает, он не только за бедным Рикардо наблюдал. Бобби сейчас свалит к любимым книжкам, а Дин, которому свалить некуда и нельзя, останется среди бесконечного "Sam, interrupted".

Зато Сэм нынче – открытая книга, никаких секретиков, что на уме, то и на физии, - нашелся Бобби. И вообще, чем Дина не устраивает вердикт о сэмовом выздоровлении?

Да тем, что он – ложный. Проблемы с головой сами по себе не рассасываются. Никогда. А у Сэма – в особенности. Братишка один башмак уже потерял; утрата второго – вопрос времени.

Вот и ладненько, подхватил Бобби, а сейчас надо заняться насущными проблемами.

Заметив, как помрачнел и замкнулся Дин, старик смягчился и на прощание посоветовал не заморачиваться еще не грянувшими бедами. Вдруг Дин Сэма удивит?

Утешил, однако.

Дин с отвращением поскреб опостылевший гипс. Встречать сэмовы сюрпризы в состоянии ограниченной дееспособности – слабое удовольствие.

Предмет обсуждения меж тем смиренно закупал в магазинчике при заправке снедь и немного пищи духовной – местную газетку с заглавной статьей о возвращении серийного убийцы с ломиком-ледорубом. Чем-то статья Сэма взволновала. Добавив газету к покупкам, он протянул плотному продавцу кредитку.

Пискнув, данные о проплате ушли в информационный океан.

На другом бережку которого раскинул сети поисковой программы щуплый бородач, в ожидании улова изучавший нерядовые финансовые операции. Вот, например, довольно крупный денежный перевод, полученный некой мистрис Магдой, чьего звонка в Судный день так и не дождался Чак Шорли…

Но покупка, совершенная Лемми Килмистером на заправке в Белорыбице, выбила из бородатой головы прочую работу, побудив немедля доложиться шефу.

Эдгар, целехоньким восставший из блина, в который был размазан на автосвалке Сингера, отнесся к улову положительно, но без ажиотажа. Раз Винчестеры объявились в Монтане, почему его подчиненный еще не там, холодно вопросил он.

Пакет из рук кормильца Дин принял с благодарностью и немного Сэма порасспрашивал. Тот не скрытничал. Да, ему все еще глючится всякое, не к ночи будь помянуто. Но Сэм освоил кнопку возврата в реал. Стало ли ему лучше – он не берется сказать, зато за надежность контроля ручается.  И просьбу Дина он не забыл – тортик принес. Ведь это же почти пирог, верно?

Дин ошалело поглядел на нежное кремовое изделие. Эт что такое было – показ независимости братнего мышления или его же, мышления, лабильности, или, черт возьми, доподлинного внимания-уважения к диновым просьбам?

Свежей прессой Сэм с братом делиться не стал. Дождавшись, когда бдительный Дин отрубился под мурлыканье телевизора, он тихо развернул шуршащие страницы – и погрузился в воспоминания. Не адские, не буратинкины – в печальную, неизбывно дождливую память отрочества.

Ему было 15, и он работал над заданием старших – собирал информацию о новой твари по добываемым ими оперативным данным. Он уже знал, что тварь зовется кицунэ и имеет человечий облик – пока не выпустит когти, чтобы вонзить их жертве за ухо и выковырять мозг. Но еще не знал, как ее убить. Если бы дядя Бобби прислал нужную книжку на английском… Да нет же, он не ленился, и понимал, что нечисть нужно уничтожить, просто ему все это осточертело.

На этот случай у Дина имелось безотказное средство – он передавал телефонную трубку отцу.

Поскучнев, Сэм отвечал – да, сэр, он в курсе, что люди гибнут, он уже идет в библиотеку…

Взрослый Сэм тихонько положил записку рядом с едва початым почтипирогом, видимо, не пошедшим Дину впрок, взял ключи от детки и слинял.

Под покровом ночи барышня с немытыми волосами пыталась прикупить дозу. Ей это не удалось – цены внезапно подросли. Длинновласый дилер предложил девице доплатить натурой, но тут неподалеку взвыла сирена, и переговорщики брызнули в разные стороны. Через несколько шагов на дилера бросилась бесшумная тень. Плеснул фонтанчик крови…

Проснувшись, Дин первым делом сграбастал записку, уведомлявшую, что Сэм в порядке и вернется через несколько дней. И схватился за телефон.

Другой башмак! – известил он Бобби.

Ча-во?! – не понял какотец.

То, что ожидалось, Бобби. Сэм удрал. Может, ему и захотелось побыть одному, да только он нынче не один – у него виртуальный приятель имеется. На звонки он не отвечает, GPS отключил, кроме того, забрал Импалу. Не паниковать? Совет запоздал!

Здравомыслящий Сингер настоятельно рекомендовал Дину взять тайм-аут в присмотре за Сэмом - хотя бы до момента снятия гипса. Дин согласился и тут же взялся за электропилу, отфыркиваясь в поднявшемся облаке белесой пыли. Прощай, гипс. Тайм-аут окончен.

Сэм, однако, был вроде в рабочем состоянии. Он беседовал с шерифом Бозмена о повадках убийцы с ледорубом, с коронером – о пропавшем мозге. Обоих впечатлила осведомленность федерального агента. Да, у всех жертв была дыра за ухом и пропал гипофиз. Последнего убитого, впрочем, не особо жаль – шериф долго гонялся за подонком.

Стало быть, сей маньяк прибывает в город, истребляет подонков и отбывает? – сформулировал Сэм. Занятная тактика. Прям-таки охотничья.

Пропущенные звонки от Ларса Рича множились.

Сэм вспоминал.

Он сам тогда, 13 лет назад, выяснил, что кицунэ неравнодушны к гипофизу. Дин диктовал ему названия городов, где орудовала нечисть. Сэм наносил их на карту, прося брата не торопиться. Он чертовски устал. Тварь истребляла по одной жертве в каждом городке, предпочитая парки вдоль шоссе. Сэм соединял ровной линией места убийств, удалявшиеся от Линкольна в Небраске…

Сейчас он вычерчивал на карте кривую, уходившую от Бозмена. Где-то на этой кривой тварь снова объявится. Быть может, в этом темном парке, где так удобно, сидя в темной безмолвной Импале, ждать и вспоминать…

15-летний Сэм снова шел в библиотеку – штудировать японскую мифологию.  По дороге он прихватил тройной "красный глаз" для поддержания сил. Куда больше восточных сказок его интересовала рыжая востроносая девчонка, похожая на лисичку, тоже поглядывавшая на Сэма в процессе выбора книг. Отыскав наконец средство убийства кицунэ – ножом в сердце, делов-то, - он стребовал с Дина приз: секрет знакомства с противоположным полом. Заслужил он пять минут на расслабиться или нет?! Секрет оказался прост, но Сэму не помог. Девчонка его прогнала. Ей запрещали разговаривать с мальчиками.

Случай смилостивился над обескураженным Сэмом. К девочке-лисичке грязно пристали два нагловатых паренька. Сэм их, конечно, легко разметал, хоть и сам получил по скуле. Вот как надо знакомиться со слабым полом! Теперь уж они не могли остаться друг другу чужими – Сэмми и Эми.

Нить памяти разматывалась своим чередом, а Сэм тем временем засек прибывшую в парк девушку и следовал за ней, подбиравшейся к сильно пьяненькому, неспособному отпереть собственную машину гражданину. Лезвие уперлось ей в грудь, где тускло поблескивал знакомый медальон: полумесяц с примостившейся на рогу звездочкой.

И снова – привет, Эми. Сэм хочет с тобой прогуляться.

Повзрослевшая Эми его сразу узнала и оправдывалась срывающимся голосом: она хорошая, у нее дом, две кошки, ипотека, а еще постоянная работа и нормальная жизнь. А три свежих, исполненных в знакомом стиле трупа за неделю… Это не то, что Сэм думает. Она не убийца, она справляется со своей сущностью. Просто была вынуждена. Правда, не может сказать, почему.

Как и Сэм не может убить ее сразу. Он должен разобраться. Ведь тогда, 13 лет назад, они так славно общались.

И Эми его убивать не хочет. Достаточно выбить из рук охотника нож. Ведь тогда, 13 лет назад…

Девочка привела своего спасителя домой, промыла ему ссадину, угостила колой, извлеченной из забитого консервированными мозгами холодильника. Он приложил холодный цилиндр к виску. Сказал, что учил боевые искусства по Брюсу Ли. Нажаловался на отца, который слушает только старый рок. А поскольку они почти что живут в машине, от саундтреков никуда не деться.

Ну наболело же, черт возьми. И поделиться не с кем.

Не зря Сэма тянуло к лисичке. Она-то его поняла сразу. И Эми с мамой кочевали по стране, как некие хиппи, но без мира и любви. И девочка ненавидела эту жизнь и свою мать, на которую ни за что не хотела становиться похожей. Как и Сэм, уставший быть вечным новеньким, вечным фриком. Но она знала, что фрик – это не плохо. Все классные ребята ими были. Джимми Хендрикс, Пикассо. Сэм Винчестер…

Пожалуй, Эми с Амандой не поняли бы друг друга. Зато в Сэме она обрела родную душу. Как и он – в ней.

Это - история его первого поцелуя.

А сейчас они, повзрослевшие, оставили друг друга в живых. Что тоже немало.

Но опрокинутый навзничь Сэм успел зажать в руке позаимствованные в кармане Эми обрывки чеков.

Дин свое расследование начал с ближайшего магазина. Продавец был не шибко разговорчив, но Дин – настойчив. Да, высокий шатен заходил вчера. За продуктами. И, быть может, газетой? Точно. Вот она – статья о маньяке в Бозмене…

Коронер Бозмена сообщил очередному федералу, что предыдущий агент ничего с телом не делал. Лишь интересовался жертвами с изъятым гипофизом. Дин ругнулся и отзвонил Бобби: Сэм охотится на кицунэ. Он тоже по годам и в деталях помнил все их охоты. 98-й год, и отец почему-то не хотел консультироваться с Бобби, поручив розыск сведений младшему. Что ж, по крайней мере Сэм занят работой. А почему трубку не берет – леший знает. И что Дин с ним намерен делать, когда найдет? - невзначай полюбопытствовал Бобби.

Есть пара идей, заверил Дин, не вдаваясь в подробности.

Сэм застукал подружку за спешными сборами. По крайней мере насчет ипотеки она не врала – домик действительно был взят в кредит на имя Эми Понд. Но на руке у нее краснело свежее пятно. Значит, она все же осуществила то, за чем пришла в парк. Значит, Сэму, хочет он того или нет, придется ее убить. Если, конечно, Эми немедля не предъявит свою волшебную индульгенцю.

Она почему-то упиралась. Призывала просто поверить ей. Ведь он ее знает. Знает суть ее личности – безусловно, хорошую суть. Ведь тогда, после поцелуя, он сам так сказал. Когда Эми, прибирая разлитый неловким гостем напиток, чтоб не сердить злую мать, поделилась с ним подозрением, что и она, как мама, плохое существо, Сэм категорически возразил. Он уже тогда умел отличать хороших людей от плохих, коих повидал в избытке. Взять хоть его отца – тот еще подарок, особенно выпимши…

Разве этого знания недостаточно, чтобы счесть убийство несущественным для хорошего человека проступком?

Сэм упорствовал, и Эми сдалась. Распахнула дверь в свою сокровищницу – детскую, где спал ее сын Джейкоб. Ее биг экскьюз, оправдание и прощение.

Она работала в похоронном доме, потихоньку добывая там пропитание себе и сыну. Но для ребенка диета оказалась нездоровой – он тяжело заболел, был при смерти. Только свежее мясо могло его спасти. Теперь Джейкоб здоров, и никогда уже не заболеет, и Эми больше не будет убивать, и они с Сэмом могут выбраться из этой неприятной ситуации без потерь. В конце концов, после того, что она для него сделала…

И верно – на том первом и единственном свидании Эми укрыла его от внезапно вернувшейся хозяйки. Сидя в шкафу, Сэм наконец понял, где оказался. Мать Эми принесла еще одну баночку с мозгами и велела дочери собираться – ее засекла парочка профи на дряхлой Импале. Ошалевший Сэм вынул нож. Его первая любовь оказалась нечистью. Но чертовски хорошей нечистью.

А его папа и брат в той самой Импале, и он должен убить ее – или же пасть от ее руки. Но Эми еще никого не убивала, и Сэм, кажется, тоже, и оба не хотели начинать друг с друга. 

Юная кицунэ уговорила тогда юного охотника бежать…

В глубокой задумчивости, а может, в романтических мечтах, Сэм прибрел к своему мотелю – и, открыв дверь, получил хук в висок, от которого улетел в кусты.

Это Дин поздоровался.

Он ввел для брата новое правило: спер детку – получи по морде.

Исчезновение и неотвечание на звонки проходили по особой статье.

Куда, спрашивается, братишку понесло с Лютиком в башке? А кабы дьявол перехватил руль?

Прижимая баночку холодного пива к многострадальному виску, Сэм осердился: сколько ж можно повторять тупице, что у него всё-хо-ро-шо-и-под-кон-тро-лем? Уж и вслух сказал, и написал, - не верит, гад. Рекламой ясного ума обзывается…

Далее. Думал ли Сэм, каких ужасов Дин себе навоображает?

Ну, это вопрос явно риторический. Сэму без того есть о чем думать, у него дело было…

И наконец: почто трубку не брал – Стэнфорд вспомнил?

Так ведь личное дело-то, собственное. Сэм хотел сам обо всем позаботиться. И, между прочим, позаботился. Где, в таком случае, тело? Сэм запнулся. Вообще-то заботы о незаконченном деле привели ровно к тому же результату, что и 13 лет назад. Кицунэ ушла.

Потому что когда-то юный Сэм все же чуть не угодил на закуску кицунэ-старшей, поджидавшей его за дверью. Внезапное послушание вечно строптивой дочери насторожило старую лисицу. Чтобы глупышка раз навсегда запомнила, что у нее не может быть друзей, есть лишь две категории лиц - семья и еда, - мать вознамерилась преподать ей наглядный урок.

Не успела. Эми пронзила матери сердце.

Сэм, конечно, никому этого не рассказывал. То есть сказал, наверное, что убил кицунэ, - труп-то прибрать следовало. Быть может, она даже официально стала его первым самостоятельным подвигом. Но о живом детеныше папе знать было незачем. 

А теперь он приехал исправить старую ошибку. И… отпустил нечисть снова. Как было не отпустить ту, что убила родную мать ради спасения Сэма. Правда, Сэм это и раньше знал; зачем же приезжал-то? Если Эми продолжила убивать – повинна смерти, при всех ее прежних заслугах. Это ведь просто.

Снова для Дина все просто, а Сэм вечно на распутье. Как и тогда, когда матереубийца звала его с собой. Ведь фрики должны держаться друг друга. Сэм с сожалением отказался. Тому было множество веских причин.

Дин отнесся к братней истории со всей уважительностью. Первое чувство – это прекрасно. Кабы девушка еще не была нечистью…

Нет, никогда Дину не понять, как можно любить нечеловека. Узок-с. Вот опять на фричность плохо намекнул.

Возмутился Сэм и повел речи доильчестерские. Он, чай, не дурак – видит, как Дин на него смотрит. Как на гранату без чеки. А Сэм вот возьмет и не взорвется. Возьмет и использует взрывчатку в себе - во благо. Он и так всю жизнь истратил на попытки быть нормальным – тянулся к яблочно-пирожному дерьму, тщательно выбирал единственную реальность, упорно отвергал соблазны Тьмы. По итогам сих созидательных трудов, однако, остается лишь констатировать его врожденную фричность, присущую всем классным ребятам, и прекратить дурацкую борьбу. Ведь фричность не означает опасности; с чего бы такой вывод? У него постоянно что-то особенное то в крови, то в голове, - как и пристало уникуму, - но он же успешно справляется с бременем своей уникальности. Как и Эми, уже целых шесть лет никого не убивавшая и впредь не намеренная. А недавние трупы не считаются - это просто лекарство для ее чертова сына. Разве Винты на месте несчастной матери не пошли бы вырезать из живых людей гипофизы?

Дин глядел на оратора с пост-ильчестерской скорбью, ибо не было уже у него, как год назад, надежды, что перед ним не Сэм, или не весь Сэм, и что можно отыскать-вернуть настоящего братца, или найти важную отвалившуюся часть, которая все склеит-исправит. Это был Сэм. Весь. Целиком. С Люцифером, и буратиной, и океанами однонаправленной эмпатии, и много еще чем внутри, с извечным чувством своей особости и врожденной тягой к нечисти, с хроническим неотличением людей от нелюдей и пирогов от тортиков, с безразмерными этическими рамками и верой в свою хорошесть, которая все покрывает…

Конечно, понял Сэм, брат, по обыкновению, неспособен одолеть свой заскорузлый консерватизм и проявить доверие к хорошему монстру, зарезавшему родную мать ради его, Сэма, спасения. Ну, тогда пусть поверит самому Сэму. Уж ему-то - должен. Особенно если Сэм трепетно попросит. О том ведь и шла речь три недели назад в ангаре, где он вновь справился со своей фричностью и победил Люцифера, разве нет?

Младший даже не ждал, что старший так легко даст себя уболтать. Нет, он правда будет верить Сэму? Сбылась многолетняя мечта? Вот прямо сейчас?

Ну, когда-то же надо начинать, пожал плечами Дин.

И начал, не откладывая.

Пока Сэм бегал за ланчем, он согласовал с Бобби дальнейшие планы и выяснил кое-что про городок Бозмен – о последнем, правда, брату ничего не сказал. Зато порулить Импалой дозволил, не грозясь нововведенными санкциями, - извечный знак доверительности Дина Сэму, даже что-то вроде символичного извинения. Сэм аж заулыбался.

Дорулив до мотеля, он пошел снимать номер, а Дин укатил в аптеку – за конфетами для больной ноги. И, как ни странно, оказался в доме Эми Понд, хорошей кицунэ, сэмовой первой привязанности и спасительницы, недавно пропавшей сотрудницы бозменского похоронного дома. Младшему об этом визите доверия опять-таки знать было незачем.

Ибо Эми, увы, срезалась на тесте.

Она вновь упомянула сына как свое главнейшее оправдание. Вновь поклялась, что больше не притронется к свежатине…

Уй, мадам. Дин тебе, конечно, верит. Но уж и ты ему поверь. Он – эксперт в делах внутренних чудищ и их укрощения.

Мы – те, кто мы есть, доверительно сообщил охотник монстру. И неважно, насколько хороши и искренни наши намерения. Наша суть затребует своего, через год ли, через десять, - но непременно, вопреки всем клятвам. И при всем желании, при всей нынешней вере в собственную хорошесть – ее не удержать. Она найдет благородный, понятный, всеоправдывающий резон.

И снова чьи-то жизни оборвутся.

А поскольку за Эми, в отличие от ее старинного фричного дружка, некому неотлучно присматривать, то… Дин сожалеет. Правда.

У него есть свои причины для сожаления.

Эми едва успела почувствовать, как лезвие мягко вошло в ее сердце. Зрачки ее сжались в вертикальную полоску, рот удивленно приоткрылся – и Дин бережно, будто обморочную барышню, уложил обмякшего монстра на кровать. Вынул окровавленное лезвие, обернулся – и напоролся на ненавидящий взгляд мальчишки лет шести.

Было несколько неловко разговаривать с ребенком, держа в руках нож, обагренный кровью его матери, но Дин справился. Если ли у пацана к кому податься? Да. Хорошо. Он уже кого-нибудь убивал? Нет. Еще лучше. Если начнет – Дин его отыщет.

Пока единственный, кого хладноглазый Джейкоб собирается убить, - это Дин.

Тот спорить не стал. Даже воодушевился слегка. Оставив часть души в иной реальности, обретаешь толику свободы - по крайней мере, мстительные твари-сиротки не угрожают никому, кроме единственного виновника их несчастий. Да и чудищу-одиночке одним экскьюзом меньше для воровства чужих гипофизов или, скажем, пыточных развлечений.

А у мальца по причине нежного возраста есть еще время обдумать свой план. Коль дитя не передумает – пусть найдет Дина через несколько лет для поговорить, как монстр с монстром. Если, конечно, Дин протянет так долго.

Потому что уже сейчас тощенький бородач, отстающий от Винчестеров на каких-то пару дней, готовит себе фондю на заправке близ Белорыбицы, поливая растопленным сыром связанного продавца.

Небольшой перекус перед финишным броском за спецзаказом босса.