Блеск и нищета фандомной аналитики

Таки СПН-дихест - очень удобный трофейный склад для лентяев навроде меня. На блестящие вещи наводит, и рыться нигде не надо. Поклон труженикам-собирателям за труды.

В 8-м выпуске блестящего даже не одна штука. Более всего меня восхитило размышление  melmari о взаимоотношениях я-реального с я-идеальным в Винтах и, соответственно, в зрителях, предпочитающих того или иного из братьев. Стрела прошла настолько близко к центру мишени, что я аж стойку сделала: ну же, еще усилие, еще один шажок аналитической мысли!.. Неа, не случилось. Возможно, виной тому отмеченное в комментах свойство аналитиков употреблять глагол "думаю" вместо более точного "чувствую". Возможно, слабое знание матчасти (Крипке, Фрейда, Мамардашвили). Но до простенького вывода, что совпадение этих психических структур личности означает личностную стагнацию, духовную смерть, бездушие, автор так и не докарабкалась.

Хотя опус Чака - по сути, антропофилософия в картинках для дошколят, где эти вещи шесть лет разъяснялись по слогам. Хотя я-идеальное, оно же супер-эго, оно же "сверхчеловеческое", вроде общеизвестно как вместилище совести, нравственности, способности к самоконтролю и стремления к совершенствованию, как планка, которая задает цели и лишь через тягу к которой человек созидает себя. Чем сильнее личность, тем выше она устанавливает себе планку, тем острее ощущается разрыв между заданным для себя уровнем человечности и собственными достижениями, - ибо как бы они ни были объективно велики, такая личность всегда считает их недостаточными. И, да, тем сильнее психологический дискомфорт, сформулированный в максиме: "Страданиями душа совершенствуется". Таково непременное условие развития и плата за него.

Видимо, он, дискомфорт ентот, и пугает, и не дает сделать последний логический шаг в размышлениях. Эго, безо всякого "супер", инстинктивно тянется туда, где явлен "близкий идеал", такой реалистичный, ибо "чаще уверен в том, что поступает правильно". Иными словами, трудиться над собой, всползать на следующую ступень развития - незачем,  "я-реальное" уже и так на ней стоит безо всяких усилий с его стороны. Вот это нам по вкусу: "я-реальное сэма меньше старается приблизиться к я-идеальному, тк они уже и так довольно близко и в относительном равновесии".

Проще говоря, большую часть времени Сэм вполне доволен собой. Все верно. Максимум довольства собой логично пришелся на  первую часть 6-го сезона, почему-то чертовски напомнившего 2.20 и многие другие эпизоды. Чего там, Сэм был реально крут и жил своим умом, это Дин мнил себя героем без всяких на то оснований... Он настолько удовлетворен своей персоной, что вместо взятия новых личностных высот вполне может позволить себе разок-другой-пятый залезть в болото, в полной уверенности, что к нему, такому хорошему, грязь не пристанет.  Максимум же фрустрации наблюдался в моменты, когда итог "правильных поступков" представал во всей неприятной красе, - пост-гибель Джессики, пост-гибель Дина, пост-Ильчестер. В таких случаях Сэм мог отважиться на встречу с собственной совестью (исключительно с целью ее убить), сбегать на перекресток (избавиться от фрустрации любой ценой), даже мужественно признать: "Я сделал кое-что, чем не горжусь".

Кажется, кары страшнее, чем не гордиться собой и своими поступками, в коих был так уверен, для Сэма и впрямь нету. Как и объявил он в свое время Дину: мол, я себя так наказываю, так наказываю, - тебе и не снилось. Разрыв между я-реальным и я-идеальным Сэм переносит очень болезненно и стремится его поскорее заштопать - не обдумывая, не извлекая уроков, желая лишь пресечь неприятные ощущения и вновь ощутить себя вполне совпадающим с собственным идеалом.
Тем самым отнимая у себя возможность личностного развития.

Конечно, melmari путает сверхэго с самооценкой, в итоге самодовольство, плавно переходящее в дьявольскую гордыню, а затем в бездушие, принимается за "близкий реалистичный идеал". Ясен пень, с чего ему быть нереалистичным - комфортный, уютный, более чем достижимый, в рамках крипкиного мира всегда прощаемый и спасаемый неким мающимся болезненной дурью самосовершенствования идиотом. Но принцип разделения зрительских симпатий  уловлен архиверно. Сэма любят за реалистичность (читай: типичность) характера и любовь к самому себе, знакомую и близкую большинству нормальных граждан. Дина - "за то, что он сам в себе идеала не подозревает, хотя им является". Именно вечное недовольство собой делает его развивающимся и, в конечном счете, идеальным, - а непризнание этого факта Дином означает установление себе новых, еще более высоких планок, и так без конца. Этот всегда отыщет высоту, к которой еще можно и нужно тянуться, строго спрашивая с себя за несоответствие ей.
За то и любим, да.

И потому равная любовь к обоим братьям - вещь невозможная. Оксюморон. Как бы ни уверяли тугезерщики себя и друг друга в обратном. Даже если они не мыслят братьев друг без друга, при ближайшем рассмотрении оказывается, что один из них зрителям близок, а другой - нужен.

Автор очень сочувствует Дину, его метаниям-страданиям, и даже излагает дивный рецепт их прекращения: дескать, нужно лишь следовать заветам папыджона - вот путь к счастью. Дин их просрал, оттого и несчастлив. Ну, не буду повторяться насчет знания-осмысления матчасти, оно уже привычно. Все равно я рада, что хоть так, с трудом, ощупью, пугаясь напрашивающихся выводов, кто-то пытается размышлять. Это такая редкость по нынешним временам.

Трофей от cato тоже хорош, но совершенно в ином роде.

"Я для себя разделила два понятия — Дин, которого мы узнали и полюбили (ну, или даже возненавидели — у кого как), и Дин, которого пишут сценаристы. Второй Дин мне не очень симпатичен, потому что им портят того Дина, который есть во вселенной СПН".

Вот так вот - оказывается, есть некий самозародившийся Дин в самозародившейся вселенной СПН. Сценаристы в процессах рождения того и другой участия не принимали. Тока набежали на готовенькое и портют, гады, аутентичного Дина, юзая его светлый образ в своих бездарных фичках. Хорошо, что мы успели Дина полюбить, а главное - узнать, еще до того, как была написана первая строка сценария к "Пилоту".

Перед этим сияющим стразом фандомной мысли обмираю в почтительном восхищении.