6.17 Суета вокруг "Титаника"

Как пелось в одной старой песенке -  "не было гвоздя - подкова пропала".

 Бутылка с пивом таинственным образом перемещается с одного места
на другое, вызвав своим исчезновением целую последовательность событий - падает банка с гвоздями, целенаправленно катится под ноги скейтборд, разлетаются мячики, дверь гаража превращается в гильотину.
Тем временем все течет и вроде бы ничего не меняется - смурной Бобби привычно сидит за столом с книгой и привычно же приканчивает очередную бутылку "помощника охотника", братья виновато мнутся подле уже однажды воспетого в сериале дверного косяка, поеденного термитами. Разве что одет Бобби чище, нежели обычно, да в доме бардака поменьше, а уюта побольше. Да Дин отчего-то вдруг выигрывает в "камень-ножницы-бумагу", выбросив аутентичные "ножницы" и предлагая тем самым Сэму проявить инициативу в разговоре с почти отцом, угнетенным парами алкоголя и смертью Руфуса. Да, Бобби с самого начала знал, что либо он, либо Руфус, вопрос был лишь в том - кто первым. Зато Мать Всего никуда не делась. И да, Бобби вовсе незачем спать.
Ни необходимость сна, ни новое дело не способны отвлечь Бобби от его мыслей и бутыли с алкоголем.
Новое дело в Пенсильвании и странные смерти, меж тем, похоже, растут из семейных обстоятельств - бо все погибшие были родственниками.
Братья садятся в машину, переложив заботу о печени Бобби на более привычные к этому делу плечи...Под навесом, кстати, черными боками сверкает вовсе не Импала, а Мустанг. Что куда как больше выпадает из реальности, нежели вазы на заднем плане в доме Бобби.
И еще более очевидным делается факт иной реальности, когда появляется "она" - с обрезом и пакетом с продуктами. Эллен жива, более того, они с Бобби женаты и владеют стоянкой с автохламом на пару. Жива и Джо, они с Эллен расследовали очередное дело, но Джо осталась со своей командой, а Эллен пришлось вернуться, потому что не охотой единой живы семейные охотники, бывают и другие, не менее важные, дела - например, спасение мужней печени от неминуемого цирроза, вызванного отсутствием скорби по погибшему товарищу.
Пенсильвания, темный гараж, где произошла очередная неслучайная случайность, лучи двух фонариков выхватывают из темноты стеллажи с инструментами, злосчастную дверь гаража, а так же обрывок золотой в самом что ни на есть прямом смысле нити. Дин навещает преуспевающего кузена погибшего механика, и сей преуспевающий адвокат явно не отягощен ни семейными тайнами, ни семейными же ценностями. Заодно Дин предупреждает его о грозящей опасности, равняющей его с прочими погибшими, чьи предки не были ни нацистами, ни рабовладельцами и не обижали цыган - и закономерно не встречает понимания.
Дин в джинсах и пиджаке - еще один маркер нереальности данной реальности, бо где вы еще видели Дина в джинсах и пиджаке?
Сэм также немногое узнал - добропорядочное семейство прибыло из Калабрии еще в мохнадцатом году и на протяжении нескольких поколений в порочащих связах замечено не было.
Тем временем не имеющая никакого отношения к итальянскому семейству Энн Уиттинг предлагает клиентке по телефону тур на Кубу, в то время как плакат на стене предлагает выиграть путешествие в Детройт - самый главный город Америки. Правда, в рекламных проспектах он вряд ли значится как город, в котором случилось едва ли не самое важное с момента сотворения мира событие. Оживленный разговор замирает на полуслове, а в офис заявляется рассерженная девица в очках и с гроссбухом. Девица эта не кто-нибудь, а Судьба, и свое дело она знает четко. Судьба вытаскивает из сумки Энн ключи, кидает их под ксерокс, а дальше уже дело техники - в данном случае копировальной.
Имя Энн Уиттинг оказывается вычеркнутым из списка живущих, а на месте ее гибели остается обрывок золотой нити, который и находят вооруженные фонариками братья, навестившие место очередного неслучайного случая.
Об этих же многочисленных нитях, а также никому не ведомом "Титанике" и рассказывает Дину Эллен - параллельно готовя полезный ужин и отбирая у Бобби крайне неполезное пиво - в то время как Дин беседует по телефону, традиционно возлегая на кровати, а Сэм не менее традиционно изучает улов, принесенный всемирной паутиной. Номер в черно-белых тонах то ли намекает высокое качество мотелей в здешней реальности, то ли смутно напоминает жилище греческой правдорубки Веритас.
А на фотографии, выловленной в интернете, в списках команды "Титаника" обнаруживается некий старпом-вольнописец, в миру меньше известный как Бальтазар, который и впрямь ведет себя весьма свободно в своих изъявлениях - например, спасает от айсберга обреченный корабль - и все лишь потому, что ему не по нраву фильм, увековечивший эпохальную гибель "Титаника". Да и впрямь, было бы из-за чего копья ломать, да и польза явно налицо - корабль цел, люди спасены, а что Селин Дион никто не знает и про Импалу никто не слышал - это уже незначительные детали. И да, ко всем перечисленным плюшкам еще прилагаются Эллен и Джо, которые быть живыми не должны, но тем не менее живы - никаких поводов жаловаться. Почти. Кроме опять же деталей количеством пятьдесят тысяч.
Сэм явно озадачен абстрактной глобальной проблемой, Дин - локальной, а главное - сугубо конкретной. Бинго, зубрила. За всеми убийствами стоят мойры, прядущие нити судеб и перерезающие эти нити.
И услышав кое-какие подробности, связанные с судьбой "Титаником", Бобби, доселе предлагавший последовать правильному ходу событий, сиречь вернуть статус-кво, немедля меняет мнение на диаметрально противоположное.
Допустим, абстрактных пятьдесят тысяч душ спасти сложно, если вообще возможно, но одного-то конкретного человека спасти им по силам? Ничего подобного, торжествующей справедливостью под характерным номером из трех шестерок накрыло и преуспевающего адвоката Руссо, размазав последнего тонким слоем по асфальту. Правда, Сэм успел заметить очкастую девицу, похожую на библиотекаршу (в одежде, ясное дело, речь ведь не идет о диновых эротических фантазиях - даже с поправкой на здешнюю реальность).
Братья преследуют зловредную барышню в очередной темноте с очередными гаснущими фонариками и запасной зажигалкой, а зловредная барышня, с совершенно однозначным выражением лица вывернувшая вентили на газовых плитах, оставляет братьев наедине со взрывом газа...от которого, впрочем, их заботливо укрыл в Беловежской пуще ангел-хранитель - тот самый, влюбленный и в плаще. С чего Судьба вдруг так зла на братьев? А как ей, косной, не злиться на тех, кто успешно посягнул на святое, тьху, на предначертанное? И она не уймется до тех пор, пока не сведет дебет с кредитом, а посему выход лишь один - убить Судьбу, ни много ни мало.
Поищи себе других друзей, Кастиэль. Но Кас ведь должен спасти тех, которые есть - ведь это так правильно.
А посему - да будет испытание Судьбы, а есть ли лучший способ ее испытывать, как не подразнить? В качестве приманки - известно кто.
Эллен солидарна с первоначальным мнением мужа - история должна идти своим ходом. И даже когда выясняется полная стоимость естественного хода истории - и тогда остается при своем мнении. Для Эллен решение всегда было однозначным, какой бы личной и больной ни была цена вопроса.
В отличие от Бобби, которому вопрос чем более личный, тем больше разночтений и субъективных толкований допускает, и пусть весь мир подождет.
От судьбы не уйдешь, а уж если сам взялся испытывать ее терпение - то жди беды буквально отовсюду, в диапазоне от велосипедистов и собачников до хождения сквозь огонь. Под бодрые аккорды песни Блонди и аллюзии из 3.11, закономерно увенчавшиеся падением тяжелого предмета мебели на головы...
Нет, не совсем увенчавшиеся. Предмет мебели завис в воздухе над головами братьев, а Кастиэль самолично приступил к выяснению отношений с мойрой, несолоно хлебавши удалившейся из приемной господа бога с жалобой на произвол - пока не подкрадется Бальтазар с соответствующим оружием.
Претензии Судьбы вполне обоснованны - у нее была работа, а некие вольнописцы ее этой работы лишили, и теперь воцарился бардак не только в будущем, но и в прошлом, да и не из любви к свободе выбора произошло самоуправство, а вполне из корыстных соображений, больше живых душ - больше разменной валюты. Поэтому Судьбе приходится прибегнуть к шантажу, угрожая жизни касовых "зверюшек". И незачем, подкрадываясь сзади, замахиваться на нее ангельским клинком - не она лично, так ее сестры довершат начатое, чтобы законное требование было, наконец, выполнено.
Сказано - сделано. "Титаник" утоплен, энное количество тысяч человекодуш так и не появилось на свет (похоже, число душ не совсем есть изначальная константа?), свобода выбора торжествует, из колонок доносится унылое, но громкое пение Селин Дион.
И да, братья просыпаются в Импале. То был только сон, а что приснился двоим, так и тому есть объяснение - и.о. Всевышнего пожелал, чтобы братья помнили сей виртуальный баг - с некоторыми купюрами, конечно, но это уже детали.
А в доме обнаружился напротив, один наконец-то уснувший и неосведомленный о многовариантной истории глобального "Титаника" - именно его Дин и укрыл пледом - и на фотографии под вывеской он, как и прежде, оказался один.
Чего не видишь, тем не бредишь.