6.16: Ныне отпущаеши

Жизнь легче, чем вы думаете; нужно всего лишь принять невозможное,

обходиться без необходимого и выносить невыносимое.

Кэтлин Норрис

Вы скучали по Мамочке?

Неважно. Она идет к вам.

Юная, босая, в белом сарафанчике, она подойдет к вам на заправке промозглой мартовской ночью,  навяжется в попутчицы, назовется Евой и полезет целоваться. Отвергнет вашу христианскую заботу о ее душе, расскажет, что Иисус – всего лишь человек, а сотворивший вас давно на вас забил. Что апокалипсис наступил и минул, а вы, ищущие знамений отцовской любви, этого даже не заметили. Что Мать, не чета Отцу, своих детей не бросает.

А потом она шепнет вам на ушко секретик, от которого вы заорете дурным гласом…

И, придя домой, размозжите молотком голову сонно улыбнувшейся вам жены.

Доктор Время подлечил сингеровы нервы. Бобби уже способен, не дергаясь, участвовать в совместной охоте с младшим почтисыном. Не тет-а-тет, разумеется,  а когда и старший поблизости. Тем паче что охота наклевывается нешуточная. За неделю на небольшом отрезке 80-й скоростной трассы отмечена повышенная активность темных тварей. В пикниках на обочине участвовали вампы, шифтеры, оборотни, гули, рейфы, сократив число охотников на две боевых единицы и угробив невесть сколько гражданских.  Монстры будто затеяли адский марш генерала Шермана. (Кажется, Дин стал знатоком родной истории.)

Но в парад нечисти вписался обычнейший водила с консервного завода.

Рик плачет перед тремя федералами – бородачом постарше и двумя парнями помоложе. Он не хотел убивать близких. Он любил их. Он просто был на обычном маршруте. Просто проснулся в конечном пункте и понял, что не помнит пути. Пришел домой и увидел… Нет, ничего странного в дороге не было. Подвез какую-то девчонку – куда именно, тоже не помнит.

Зато помнит, откуда.

Ева не была столь аккуратна, как дух Роуз, - видеослед за собой не замела. Она дефилировала по заправке так, будто знала, где камера, и хотела показаться наблюдателям во всей красе.  Краса, надо сказать, кошмарненькая. Боббина догадка, что именно к этой прелестнице топают по Восьмидесятой монстры на день Мамочки, Дина не воодушевила. Кажется, он опять вознамерился драпать – по крайней мере до тех пор, пока они не соберут хоть какую-то инфу о новинке сезона. Сэм взглянул удивленно, Бобби расщедрился на саркастичную реплику о поджатых хвостах и пустых головах. Нынче наш осторожный мудрец как-то очень активен. Заслышав о новом инциденте, он вместе с копами умчался на фабрику.

Где обнаружился его старый приятель, тоже подвизавшийся в федералах (бедный шериф!).  Руфус предложил поработать вместе, по старинке, и когда поморщившийся Бобби попытался застолбить местечко за штурвалом процесса - лишь всхохотнул: ну уж дудки-с. До боли знакомо возведя очи горе, Сингер двинулся за новообретенным напарником - разъяснять очередного берсерка, внезапно расстрелявшего шестерых. Допрос пришлось заменить вскрытием – нашпиговав убийцу пулями, копы сделали его неразговорчивым. 

При первичном осмотре Бобби выковырял из уха трупа мерзкую черную слизь с отвратным амбрэ, оказавшуюся не эктоплазмой. Нечто новое? Руфус не верит в новое и не улавливает связи между ополоумевшими шоферюгами, монстрами и таинственной мамашей черт знает чего.

У них пока лишь одна зацепка: оба убийцы работали на одной фабрике.

Туда вся бригада и отправилась под покровом ночи.

Винты искренне рады пополнению в команде. Леший знает, когда Сэм проникся к Руфусу симпатией, но подыграть ему в наезде на Бобби не преминул. У Дина со старшим охотником есть парочка общих занятных воспоминаний. А времени нет. И желания подшучивать над Сингером, кажется, тоже.

Пустые гулкие этажи, залы, коридоры, комната отдыха, в которой движется чей-то силуэт… Вошедшую узнал только Дин. Это Гвен.

А за нею – еще один человек, к которому Дин немедля кинулся, отстранив кузину.

Вот и обещанная встреча, Дед.

Сэм едва успел отвести руку брата с пистолетом. Так уже было однажды – только наоборот.

Бобби предложил Дину погулять за дверью – на конструктивный разговор с Кэмпбеллом в его присутствии рассчитывать не приходилось. Благо Сэму: он не помнит, что сделал дедушка. А Дин помнит. Но Сэм не против возмездия в принципе. Он – как во всех случаях, когда не задет лично, - только против поспешности. Вдруг Сэмюэль что-то знает?

О, Сэмюэль знает многое. Например, что бородач в кепке претендует на роль вроде как отца при Винтах-сиротках (типа того, с достоинством подтвердил Бобби). Зато про камбэк потерянной души он не слыхал и насторожился, уловив перемену в младшем внуке. Но весть об амнезии его слегка успокоила. Меж тем Руфус, подкрепившийся живительным глотком из фляги, развернул собрание от семейной повестки к рабочей, предложив Кэмпбелам поделиться оперативными данными с классом.

Взгляды, которыми обменялись Дед со встревоженной Гвен, трудно переоценить.

Все же Кэмпбелл счел возможным выложить кое-что из сокровищницы своих знаний. Он с внучкой охотятся на тварь из чистилища, ту самую Мать всея нечисти, которая в последний раз пребывала на нулевом этаже, может, с десяток тысяч лет назад – и, по многочисленным пожеланиям своих деток, явилась снова. Звать Евой. Откуда ему сие известно? Ха, да он располагает инфой, какая и не снилась юнцу Бобби!

Зато юнцу известно, что любящий дедушка пытался скормить родного внука гулям. А вот Гвен была не в курсе. Но после достопамятной королевской речи перед наемниками она не склонна принимать на веру дедовы обвинения Дина во вранье. Лучше спросить кузена самой.

Хотя, может, и не лучше.

Потому что кузен, начавший разговор вполне мирно, хоть и с понятным возмущением, завершил его пулей, преспокойно всаженной в солнечное сплетение девушки.

Человек, как известно, не просто смертен, - он, увы, еще и внезапно смертен. Нелепая гибель – бытийная норма. Но помнят об этом лишь охотники и философы. Да и то не всегда.

Попытка реанимации успеха не принесла. Малышка Гвен, которую старый Сэмюэль любил как идеальное подобие дочери, умерла нежданно и нелепо. Обернувшийся очередным берсерком Дин растворился в фабричных закоулках. 

Сэм предупреждает: если они не найдут Дина живым, он убьет Сэмюэля.

Опять, как когда-то в пыточной Кроули, куда Кэмпбеллы таскали нанимателю добытых тварей, запираются двери - чтобы зверь не ушел. Опять - пустые гулкие этажи, залы, коридоры. Струной натянутые нервы, дергающиеся на каждый мышиный шорох.

И наконец Сэма осенило.

Тренькнул звонок - просто звонок, а не рок-мелодия, звучавшая из телефона Дина пять с половиной лет, - и охотники окружили убийцу, озабоченного не столько четверкой направленных на него пушек, сколько теплым 12-дюймовым червяком, который только что выскользнул из его уха и удрал в вентиляцию, и какого черта тут происходит?!

Дин очень старался не впадать в истерику. Известие о гибели Гвен на миг ошеломило его. Они же просто разговаривали в коридоре, это последнее, что Дин помнит… И тут же он понял. Червяк, которого Дин немедля поименовал герпесом. Его работа.

Идея смахивает на хоррор-роман, но она логична. Если только Дин не врет, в чем Кэмпбелл сомневается. По совету Бобби Руфус проинспектировал ухо подозреваемого – Дин, в отличие от Сэма, даже пистолета не поднял, лишь возмущенно заявил, что прежде столь наглого посягательства следует хоть выпивку проставлять. В следующее свидание, серьезно посулил Руфус, констатировав отсутствие черной дряни в диновом ухе.

Способность этих двоих к мимолетному перешучиванию в самые трагические моменты – лучший маркер их идентичности.

Но неведомая тварь может быть в ком угодно, в свете чего Сингер предложил собранию сдать оружие – дабы уменьшить риск случайного прострела башки друг дружке. Собрание, поколебавшись, стало совать стволы в мешок. Бобби, Дин, Руфус, Сэм…

Это чертовски опасный момент. Если тварь в одном из них, если она рискнет воспользоваться безоружностью остальных… одного, а может, и двоих она успеет укокошить.

Дольше всех медлит Кэмпбелл. Ему нужно особое предложение?

Под тяжелым взглядом старшего внука дед все же сдал пушку. Да, здесь дело не только в червяках. Эти кровные родственники не просто чужие, они – смертельные враги, уже пытавшиеся убить друг друга.

Разоружившись, Бобби с Руфусом принялись обзванивать компетентных коллег – увы, безрезультатно. Кладезь охотничьих знаний, с которого не сводил недружелюбных глаз Дин, в мозговом штурме не участвовал, а вскоре и вовсе решил прогуляться до ветру. Переглянувшись, братья без спешки последовали за дедушкой. Инициативный нынче сверх всякой меры Бобби внес очередной креатив: раз инфы все равно нету, почему бы не ввязаться в драку вслепую?

Как в Омахе? – негромко уточнил Руфус.

Сингера перекосило. Это нечестно, это, в конце концов, низко – все время попрекать его Омахой!..

Кажется, там Бобби получил некий урок. Так и оставшийся невыученным.

Чего, собственно, хотят внуки, взявшие вышедшего из удобств Сэмюэля в клещи? Дедово недоумение можно понять: хочешь убить – убей, к чему петь предсмертные арии о чести и совести? Он прекрасно спит по ночам, и хотя динова ненависть ему понятна – Кэмпбелл не раскаивается. Он сделал то, что сделал, извиняться не намерен, и уж всяко не Сэму его обвинять в предательстве родной крови – нынешний добропорядочный Джекил в бытность Хайдом понатворил такого, на фоне чего кэмпбелловы шалости блекнут.

Сэм заинтересовался, и Дин тут же встал между дедом и братом. Никаких страшных сказок для внуков. Что бы ни насовершал сэмулякр между подглядкой в окошко Брэйденов и нападением джиннов на Дина – оставим прошлое прошлому, дабы оно не просочилось в настоящее с печальными последствиями. А чудовище, способное скормить нечисти людей вообще – и детей собственной обожаемой дочери, в частности, - не должно жить. Поэтому Кэмпбелл – следующий в списке дичи. После Мамочки.

Новость деда вроде даже обрадовала. Насторожившийся Дин успел увидеть черную каплю в ухе, вынутую из кармана пушку…

Пуля ушла в потолок, Кэмпбелл ушел от преследователей, а оружие вернулось к владельцам. Нет, разоружение было хорошей идеей, ехидно утешил Руфус друга. Только вот тварь не собиралась играть по их правилам.

И снова - пустые гулкие этажи, залы, коридоры, и Сэм хватает идущего впереди Дина в охапку, вызывая переполох в команде. Слава крепким охотничьим нервам – никто не спустил курок. Замеченная Сэмом нить тянется вдоль пола и стены к бомбе, запрятанной за глумливым извещением: этот путь не для пешеходов. Задень Дин нить – не поздоровилось бы не только ему. Однако проворен дедуля. Или ловушка была приготовлена загодя?

Как и следующая, в которую угодил рванувшийся вперед Сэм, - тяжелая дверь отсекла его от своих, обеспечив интимную встречу с родичем. Неискренне улыбаясь, дед надвигался на внука – ведь у того уже есть душа? Он не убивает родню? Он помнит, что перед ним – отец его мамы, тот, чье имя носит Сэм? Ведь Сэм изнывает от желания вспомнить все?

Все так, дедушка. Но страх оказался сильнее. Кэмпбелл был одержим и не останавливался. Кэмпбелл получил пулю в лоб.

Набежавшая в обход команда не успела толком обрадоваться живому Сэму – теперь предстояло решить, кто одержим: убийца или убитый. Сэм убежден, что червь в трупе. Уши трупа чисты. Без цефалотомии не обойтись. А руки Сэму пока лучше связать.

Пока старшие охотники ходили за инструментарием, Сэм переживательно кружил у тела усопшего. Дин заверил брата, что все сделано правильно и тварь, конечно же, в убитом; правда, развязывать ему руки до экспертизы не стал. Но убийца и сам не так уж огорчен инцидентом, был ли дед одержим, нет ли. Вот только… что сказала бы дочь покойного?

Кто знает, Сэмми, кто знает. Но Дин скажет от ее имени: не кровь делает людей родными.

Да не удивляйся ты так, Сэм. Это знает Бобби, это знал Адам. Семья – награда, которую нужно заслужить. Какую семью заслужишь – в той и окажешься. Потому Дин сейчас здесь, среди себе подобных, и его совсем не смущает перспектива заглянуть в разверстые мозги дедушки.

Но старшие охотники выгнали непочтительную молодежь дышать свежим фабричным воздухом в коридоре.  И пока Руфус язвил насчет любви Бобби к помойкам, с опаской подключая краниопилу с растрепанным проводом к розетке, тот собирал слова и решимость, чтобы сообщить – он тут подумал… да-да, чудеса все еще случаются… насчет Омахи. Он был неправ. Он должен был послушаться Руфуса. Друг потерял ее по вине Сингера, и Бобби даже соу-сорри ни разу не сказал.

Вот почему Руфус и Бобби не общались годами. И вот почему Руфус в обнимку с виски и секретными досье забился в раковину, из которой его вытащил Апокалипсис. 

Руфус, посмеиваясь, небрежно отвергал самобичевание друга, пока мог. Приятель слишком категоричен. Они ведь это уже обсуждали.

И – раз уж Бобби так настаивает - Руфус никогда не простит ему того, что было.

Потому что слова сожалений ничего не меняют в том, что стало.

Так что Бобби может с чистой совестью изменить – не прошлое, лишь тему беседы.

А потом случилось много всего. Когда Руфус непрофессионально, не оттянув кожи с черепа, вонзил пилу в лоб покойного, покойный в лучших хоррорных традициях распахнул глаза и раскидал незадачливых патанатомов.

На шум набежали Винты. Поглядев на бодрый труп деда с простреленным и надпиленным черепом, Дин споро снял с Сэма узы. Но прежде чем заблокированная ножкой стола дверь рухнула под сдвоенным братским ударом, шустрый мертвец успел нокаутировать Руфуса, а Сингер – прижать супостата к розетке с оголенным проводом, при этом получив нехилый удар током.  Пока дважды труп трясся и искрил, уже знакомая Дину тварь, извиваясь, удрала из дедова уха.

Парни привели старших коллег в чувство; Руфус первым делом констатировал, что он не в раю, ибо видит вокруг все те же три рожи. И задача все та же – поймать червяка.

Но как?

Дружно обследовав свои органы слуха, охотники ничего не выявили. Тварь шныряет из жертвы в жертву с ловкостью шарика в руках профессионального наперсточника и, похоже, научилась заметать следы – или же изначально лишь дразнила ловцов черной слизью. Зато она боится электричества, умозаключил Бобби. 

Тему электрошока подхватил и практично развил Сэм.

Зачистив конец провода от изоляции, он опробовал самопальный тестер на металлической спинке стула, на дедовом трупе и живом добровольце – Дину-то не впервой пропускать сквозь себя амперы. После чего и сам принял порцию вольтажа.

Экспертизу старших товарищей взял на себя жестокий Дин. Уведомление о кардиостимуляторе Руфуса его не смягчило - лишь Бобби, нечасто общавшийся с другом после Омахи, слегка удивился. Но, в конце концов, и Руфус сердито прошел тест и отнял у Дина провод – не то возжелав маленькой мести старому приятелю, не то заподозрив искомую тварь в последнем непроверенном охотнике, который отчего-то прятал правую руку за спиной.

Сердце Руфуса выдержало удар током, но не пережило удара ножом.

Захват от Сэма, рауш-наркоз прямым в челюсть от Дина – и вот уже Бобби тщательно прикручен к стулу, и Дин приветствует очухавшегося герпеса кратким касанием оголенного провода. Сэм в недоумении – не по поводу пыток, по поводу имени. Какого черта Дин зовет тварь герпесом?  

Так ведь зараза же.

Червяк совершенно не огорчен пленением. Он уверен в своей безопасности, убить его можно только вместе с Бобби, а парни любят старика. Они и без того потеряли половину состава. В спокойное уведомление Дина – они будут делать то, что должны – тварь, кажется, не очень верит. Но на вопросы готова отвечать, даже с удовольствием, - давно ждала этого момента. Не для того создана сия невиданная доселе мерзость, чтобы парочку трудяг с ума свести.  

Изготовленный лично Мамой Евой червяк, оказывается, не убийца; он ее личный вестник, можно сказать, ангел. Трупы – лишь приманка для охотников, да и поиграть с ними в казаки-разбойники было забавно. Суть послания проста: человечеству конец; вскоре землю заполонит торжествующая нечисть, а молодняк вида хомо сапиенс будет содержаться на фермах – на бифштексы.

А вот цель послания осталась загадкой. Зачем Мамочке доводить свои мирозавоевательные и не слишком оригинальные планы до сведения охотников, какой реакции она ждет от них?

 

Дико видеть, как пожилой человек жеманится и кокетливо строит глазки, будто дешевая шлюха. Сэм с тревогой одергивает Дина, потчующего старика электричеством: а ну как тот не выдержит?

На эти гуманные соображения и рассчитывает тварь. Но не этого хотел бы Бобби, уверен Дин. Сейчас снова решает он, а его решение давно известно: жизнь с нечистью внутри – хуже смерти.

Плотно заклеив уши и рот Сингера скотчем, Сэм не стерпел - отвернулся, когда Дин велел Бобби держаться и прижал к нему голый провод. Искрило, воняло паленым мясом, текло черное из носа дергающегося старика, но Дин, зажмурясь, так и не отнял орудие пытки, пока тот не затих.

Когда дохлый герпес вывалился из освобожденного уха на пол, Бобби уже не дышал.

…Черный прямоугольник рыхлой земли среди надгробий с надписями на иврите и звездами Давида. Дин не замечал за Руфусом особой религиозности; да и замечать-то было нечего, пояснил подошедший Бобби, чье сердце выдержало все испытания. Его друг-хитрец не шибко блюл кашрут, вспоминая заповеди, лишь когда требовалось закопать труп в субботу. Видимо, Бобби был в команде шабатным гоем. Пока не купил экскаватор.

Его знакомство с Руфусом было трагичным – и спасительным. Когда простой механик, уже зарезавший свою одержимую жену, - чем, конечно, никак не повредил демону, - уже готовился к смерти, из ниоткуда возник проныра-негр, лихо изгнал черноглазого, зачистил следы, избавив Бобби от неизбежной тюрьмы. И рассказал кое-что несмышленому гражданскому о темной изнанке мира. Вскоре они уже, подобно Винчестерам, колесили по Штатам в поисках нечистой дичи.

Потом была Омаха. Руфус так и не смог отпустить случившееся там. Не возненавидел виновника, не загорелся местью, - но и не простил.

А следовало бы, вдруг резюмировал Дин.

Не имеет значения, что именно совершил Сингер. Они были семьей, а семья – это то, чего ты заслуживаешь. Только что Дин убил свою троюродную сестру, Сэм – родного деда, Бобби – лучшего друга. Стоит ли проводить остаток короткой охотничьей жизни в заламывании окровавленных рук, будто это что-то исправит, вернет убитым жизнь, а убийцам – чистую совесть? Слова сожалений ничего не изменят. Каждого догонит свой амбец… когда-нибудь, уточнил Дин, чтобы его спич не походил уж совсем на прощание.

Но это оно и есть. Прощание. Отпущение грехов перед битвой, из которой мало шансов вернуться. Прямо сейчас – ибо потом может быть поздно - он хочет, чтобы его живущая во Тьме семья знала: Дин не затаил невысказанных упреков и скрытых обид и не желает извинений за содеянное, что бы это ни было. Слишком большая роскошь сейчас – упиваться чувством неизбывной вины или невосполнимой утраты. Сэмову попытку настоять на горько-сладком статусе уникального грешника адский палач и убийца пресек. Закопай свое дерьмо и начни с чистого листа, Сэмми. С еще одного чистого листа.

Если Дин и ждал от команды взаимности – он ее не получил. Неважно: своих грехов Дин себе не отпустит, не забудет, не простит. Но это никого не касается. У них есть работа. Грязная, отвратительная работа, в которой теряешь человеческий облик и все, на что можешь рассчитывать, - это нетребовательная дружба с себе подобными.  

Лишь бы Светлую семью не накрыла Тьма. Лишь бы не было Омахи.

Дорогущее виски щедро льется на землю, в которой, вопреки всем охотничьим правилам, покоится не слишком религиозный шутник и мудрец, не ждавший хэппи-энда.