Вот она, неизбежная бесконечная история - Сэм, Сэм, Сэмми, приди в себя, и хриплый от страха голос. Сэма все же отпускает двухминутный, как судорожный припадок, огненный ад, и прячется на дне зрачков - до очередного сеанса воспоминаний. Можно выдыхать. Пока.
Тем временем в лаборатории колледжа в Нью-Джерси происходят странные вещи - уборщик становится жертвой внезапно ожившего учебного пособия по анатомии. Куклы не оживают сами по себе, и уж тем более не просто так появляется кровавая рана на лбу за полминуты до смертельного удара скальпелем в горло.
Сэм морщится, трет переносицу и всячески пытается отойти от пережитого ощущения, будто его, Сэма, сшибло планетой - экую точную метафору родил Сэм. Доктор Дин всегда рядом, готовый предложить кофе, виски, очень действенные таблетки, работу. Любые погремушки и ладушки, лишь бы шаловливые руки уже далеко не юного естествоиспытателя не ковыряли пресловутую стену. А он таки намерен ее ковырять и дальше - интересно же, а вдруг натворил невесть чего, так что же теперь, проигнорировать сей факт?
И в самом деле - а вдруг might done. Опыт поездки в город, где есть что вспомнить, похоже, на это самое might не появлиял ровным счетом никак. Если выпить яд, рано или поздно почувствуешь легкое недомогание - как некогда усвоила Алиса, оказавшаяся в Стране Чудес.
Но - таки работа, ибо она не худшее средство отвлечься и забыться. Убитый уборщик в лаборатории колледжа в Нью-Джерси, здание колледжа, в которое никто не заходил и из которого не выходил, дело как раз по части охотников.
Дин шутит старую шутку, в очередной раз предлагает Сэму сердце, на сей раз извлеченное из пластиковой груди того самого учебного пособия по анатомии. Сэму предсказуемо не смешно. И, продолжая тему дежа вю, Дину звонит Лиза, а на заднем плане маячит Сэм с заинтересованным лицом, и Дин отчего-то сбрасывает звонок - видимо, отнюдь не из опасения расстроить чуткого брата собственными траблами на личном фронте. Но чуткого брата не проведешь, он сразу догадался и озаботился - у него обширный опыт отслеживания личной жизни Дина, даже если он об этом опыте слегка подзабыл. А Дин, судя по всему, прекрасно помнит, поэтому настойчиво возвращается к теме расследования.
Призраки разбушевались, на видеопленке с места происшествия запечатлелись одни помехи, а характеристика покойного уборщика при всем этом безупречна практически до тошноты, равно как и место, где произошло убийство.
Второе убийство происходит уже на швейной фабрике, в другом городе, но по той же схеме - убийство совершено ожившим манекеном, у жертвы на лбу рана. Звенящая в присутствии самопального измерителя ЭМП коробка, набитая запчастями для манекенов, вызывает у Сэма ощущение очередного "уже виденного". Вторая жертва также обладает кристалльно чистой биографией, если не принимать в расчет пропавшую год назад работницу этой самой фабрики, швею по имени Роуз Браун, у которой есть сестра по имени Изабель. Дин готов даже поставить 50 долларов на то, что они имеют дело с мстительным духом.
И да - опять звонок, и Сэм настаивает на том, чтобы Дин взял трубку. Дин на всякий случай отходит с трубкой подальше, разговаривает куда как тише обычного и зачем-то поминутно оглядывается через плечо.
Это звонит не Лиза - звонит встревоженный Бен с вестями о том, что с Лизой что-то не так, непоследовательно и явно импровизируя - но кто об этом задумается при подобных обстоятельствах. "Я разбираюсь со своими прошлгодними траблами, ты - со своими" - резюмирует заботливый Сэм, усаживая брата в машину и утверждая братнюю симметричность и полное братское равенство в оных траблах.
И пока Дин держит путь домой, Сэм продолжает вести расследование в одиночку. Роуз и Изабель росли без родителей. Роуз была скромной, доброй и робкой. Легкая мишень для недобрых шуток, каковую, если забегать вперед, с ней и сыграли отморозки-коллеги, запечатленные на рождественском коллективном фото. А заодно убили и спрятали тело. Мстительный призрак, Дин честно выиграл свои 50 баксов.
Сэм расспрашивает еще одного участника рожденственского мероприятия. Здравствуй, вернувшаяся знаменитая эмпатия - длинноволосый участник не печалится о погибших друзьях, он вполне ощутимо тревожится за себя. Или не в эмпатии тут вовсе дело, а сэмово лицо по окончанию диалога и вовсе выражает..что же оно выражает, если сэмова душа на месте - твердую уверенность охотника в том, что с нервничающим работником швейной фабрики по имени Джонни они еще раз неизбежно встретятся?
Лиза открывает дверь Дину, она прекрасно выглядит и не очень-то похоже, чтобы с ней что-то случилось, по крайней мере плохое - разве что одета она чересчур парадно для обычного вечера. Лиза и Дин попались в старую как мир ловушку, устроенную ребенком, отчаянно желающим, чтобы родители снова были вместе. Кухня, Лиза, Дин и даже неизбежное пиво. И да, Лиза встречается с неким доктором по имени Мэтт - это вполне респектабельно, не менее респектабельно, чем медсестра Кармен из давнишней галлюцинации Дина, навеянной джинном. "Иди к себе", произнесенное подозрительно одномоментно, взгляд Дина, обращенный к Бену - стоит ли обращать внимание на подобные мелочи, если твердо решено навсегда вычеркнуть Брейденов из жизни Дина? Какая-такая родня по духу, о каком типично родительском поведении может идти речь?
Лиза, как выяснилось, все же звонила Дину, и даже не раз. Когда это было? Когда бы ни было, разговор так и не состоялся. Дин звонил куда чаще - но с тем же эффектом. Лиза не хочет извинений и не намерена ничего требовать. Только один вопрос - ребром и не праздный - чего ты хочешь от Брейденов, Дин?
Только знает ли Дин ответ на этот вопрос. Никчемный в семейной жизни охотник, покрытый кровью с ног до головы, несущий опасность всем, кому хватает храбрости любить его и которому проще снова откланяться, пожелав всем оставшимся счастья, чем допустить мысль, что он, какой есть и со всем прилагающимся, может быть здесь кому-то нужен.
Джонни, тем временем, и впрямь не зря опасался за свою шкуру, но на сей раз Джонни повезло - отделался нелегким испугом, уже известного происхождения раной на лбу и исповедью о жестокой шутке, завершившейся непреднамеренным убийством. Стоило ли спасать этого достойного человека? Но вопрос подобным образом не ставится по определению, работа есть работа, и Сэм отправляется сжигать останки Роуз Браун, закопанные в лесу шутниками-коллегами.
Дин говорит с Беном, и Бен не менее категоричен, нежели его мать, и так же прямолинеен. Зачем ты лжешь, Дин?
Картинки, мелькающие перед глазами - Лиза на пороге, семья на пикнике, семья за завтраком - все кончено и все вернулось на порочные круги своя. Лжецу, бросившему собственную семью из идиотских благих побуждений, семья учинила курс психотерапии. Насколько эффективный - покажет время, учиться Дин всегда умел.
Тем временем Сэм, успешно вроде бы завершивший расследование дела, выясняет, что сожжение останков Роуз Браун не принесло ровным счетом никакого результата - Джонни таки настигла месть Роуз, он был задушен шелковой лентой, ранее повязанной на блондинистой секс-кукле - любовь, даже резиновая, не только ранит, но иногда и убивает. Изабель и Роуз связаны не только кровными узами, но еще и почкой Роуз, которую пересадили Изабель, когда той было шестнадцать, и именно этот факт косвенно поспособствовал гибели обидчиков сестры Изабель. И пока братья глубоко в соответствии с собственными характерами пытались разрешить неразрешимый этический конфликт, а именно - что делать с живой Изабель и мстительной почкой ее сестры, проблема разрешилась сама собой - старушка Импала, одержимая призраком Роуз (успешно противопоставившая дьяволу лучик света и старого солдатика, Импала снова не устояла перед призраком - она все-таки железная, хоть и совсем не кукла для развлечений), погналась за Дином и под чутким руководством Дина врезалась в стену, а осколок разбившегося стекла воткнулся Изабель в живот, смертельно ее ранив - маленькая иллюстрация к силе нелинейных связей между людьми. Человек - открытая система, и не может не оказывать влияния своими действиями на тех, кто рядом. Не пожелай Роуз мстить за свою смерть, ее сестра Изабель была бы жива. Возьми Сэм на себя труд понять и усвоить хоть что-нибудь из своего обширного опыта, не было бы Сэма бездушного и динового очередного бесценного пожертвования в бездонный фонд имени лыка и мочала. Определись Дин, наконец, кто он есть - кровавый убийца и дурной пример для подражания или все-таки отец и защитник, по призванию и по определению - одной счастливой женщиной и одним сыном своего отца было бы больше.
А пока (или отныне и вовеки?) - Singer auto и бесконечное эхо so so sorry. Роуз жаль, она не хотела этого. Сэму жаль, он тоже не хотел. Дину - и тому жаль.
Но факт сожалений сам по себе весит исчезающе мало и не меняет ровным счетом ничего.
Тем временем в лаборатории колледжа в Нью-Джерси происходят странные вещи - уборщик становится жертвой внезапно ожившего учебного пособия по анатомии. Куклы не оживают сами по себе, и уж тем более не просто так появляется кровавая рана на лбу за полминуты до смертельного удара скальпелем в горло.
Сэм морщится, трет переносицу и всячески пытается отойти от пережитого ощущения, будто его, Сэма, сшибло планетой - экую точную метафору родил Сэм. Доктор Дин всегда рядом, готовый предложить кофе, виски, очень действенные таблетки, работу. Любые погремушки и ладушки, лишь бы шаловливые руки уже далеко не юного естествоиспытателя не ковыряли пресловутую стену. А он таки намерен ее ковырять и дальше - интересно же, а вдруг натворил невесть чего, так что же теперь, проигнорировать сей факт?
И в самом деле - а вдруг might done. Опыт поездки в город, где есть что вспомнить, похоже, на это самое might не появлиял ровным счетом никак. Если выпить яд, рано или поздно почувствуешь легкое недомогание - как некогда усвоила Алиса, оказавшаяся в Стране Чудес.
Но - таки работа, ибо она не худшее средство отвлечься и забыться. Убитый уборщик в лаборатории колледжа в Нью-Джерси, здание колледжа, в которое никто не заходил и из которого не выходил, дело как раз по части охотников.
Дин шутит старую шутку, в очередной раз предлагает Сэму сердце, на сей раз извлеченное из пластиковой груди того самого учебного пособия по анатомии. Сэму предсказуемо не смешно. И, продолжая тему дежа вю, Дину звонит Лиза, а на заднем плане маячит Сэм с заинтересованным лицом, и Дин отчего-то сбрасывает звонок - видимо, отнюдь не из опасения расстроить чуткого брата собственными траблами на личном фронте. Но чуткого брата не проведешь, он сразу догадался и озаботился - у него обширный опыт отслеживания личной жизни Дина, даже если он об этом опыте слегка подзабыл. А Дин, судя по всему, прекрасно помнит, поэтому настойчиво возвращается к теме расследования.
Призраки разбушевались, на видеопленке с места происшествия запечатлелись одни помехи, а характеристика покойного уборщика при всем этом безупречна практически до тошноты, равно как и место, где произошло убийство.
Второе убийство происходит уже на швейной фабрике, в другом городе, но по той же схеме - убийство совершено ожившим манекеном, у жертвы на лбу рана. Звенящая в присутствии самопального измерителя ЭМП коробка, набитая запчастями для манекенов, вызывает у Сэма ощущение очередного "уже виденного". Вторая жертва также обладает кристалльно чистой биографией, если не принимать в расчет пропавшую год назад работницу этой самой фабрики, швею по имени Роуз Браун, у которой есть сестра по имени Изабель. Дин готов даже поставить 50 долларов на то, что они имеют дело с мстительным духом.
И да - опять звонок, и Сэм настаивает на том, чтобы Дин взял трубку. Дин на всякий случай отходит с трубкой подальше, разговаривает куда как тише обычного и зачем-то поминутно оглядывается через плечо.
Это звонит не Лиза - звонит встревоженный Бен с вестями о том, что с Лизой что-то не так, непоследовательно и явно импровизируя - но кто об этом задумается при подобных обстоятельствах. "Я разбираюсь со своими прошлгодними траблами, ты - со своими" - резюмирует заботливый Сэм, усаживая брата в машину и утверждая братнюю симметричность и полное братское равенство в оных траблах.
И пока Дин держит путь домой, Сэм продолжает вести расследование в одиночку. Роуз и Изабель росли без родителей. Роуз была скромной, доброй и робкой. Легкая мишень для недобрых шуток, каковую, если забегать вперед, с ней и сыграли отморозки-коллеги, запечатленные на рождественском коллективном фото. А заодно убили и спрятали тело. Мстительный призрак, Дин честно выиграл свои 50 баксов.
Сэм расспрашивает еще одного участника рожденственского мероприятия. Здравствуй, вернувшаяся знаменитая эмпатия - длинноволосый участник не печалится о погибших друзьях, он вполне ощутимо тревожится за себя. Или не в эмпатии тут вовсе дело, а сэмово лицо по окончанию диалога и вовсе выражает..что же оно выражает, если сэмова душа на месте - твердую уверенность охотника в том, что с нервничающим работником швейной фабрики по имени Джонни они еще раз неизбежно встретятся?
Лиза открывает дверь Дину, она прекрасно выглядит и не очень-то похоже, чтобы с ней что-то случилось, по крайней мере плохое - разве что одета она чересчур парадно для обычного вечера. Лиза и Дин попались в старую как мир ловушку, устроенную ребенком, отчаянно желающим, чтобы родители снова были вместе. Кухня, Лиза, Дин и даже неизбежное пиво. И да, Лиза встречается с неким доктором по имени Мэтт - это вполне респектабельно, не менее респектабельно, чем медсестра Кармен из давнишней галлюцинации Дина, навеянной джинном. "Иди к себе", произнесенное подозрительно одномоментно, взгляд Дина, обращенный к Бену - стоит ли обращать внимание на подобные мелочи, если твердо решено навсегда вычеркнуть Брейденов из жизни Дина? Какая-такая родня по духу, о каком типично родительском поведении может идти речь?
Лиза, как выяснилось, все же звонила Дину, и даже не раз. Когда это было? Когда бы ни было, разговор так и не состоялся. Дин звонил куда чаще - но с тем же эффектом. Лиза не хочет извинений и не намерена ничего требовать. Только один вопрос - ребром и не праздный - чего ты хочешь от Брейденов, Дин?
Только знает ли Дин ответ на этот вопрос. Никчемный в семейной жизни охотник, покрытый кровью с ног до головы, несущий опасность всем, кому хватает храбрости любить его и которому проще снова откланяться, пожелав всем оставшимся счастья, чем допустить мысль, что он, какой есть и со всем прилагающимся, может быть здесь кому-то нужен.
Джонни, тем временем, и впрямь не зря опасался за свою шкуру, но на сей раз Джонни повезло - отделался нелегким испугом, уже известного происхождения раной на лбу и исповедью о жестокой шутке, завершившейся непреднамеренным убийством. Стоило ли спасать этого достойного человека? Но вопрос подобным образом не ставится по определению, работа есть работа, и Сэм отправляется сжигать останки Роуз Браун, закопанные в лесу шутниками-коллегами.
Дин говорит с Беном, и Бен не менее категоричен, нежели его мать, и так же прямолинеен. Зачем ты лжешь, Дин?
Картинки, мелькающие перед глазами - Лиза на пороге, семья на пикнике, семья за завтраком - все кончено и все вернулось на порочные круги своя. Лжецу, бросившему собственную семью из идиотских благих побуждений, семья учинила курс психотерапии. Насколько эффективный - покажет время, учиться Дин всегда умел.
Тем временем Сэм, успешно вроде бы завершивший расследование дела, выясняет, что сожжение останков Роуз Браун не принесло ровным счетом никакого результата - Джонни таки настигла месть Роуз, он был задушен шелковой лентой, ранее повязанной на блондинистой секс-кукле - любовь, даже резиновая, не только ранит, но иногда и убивает. Изабель и Роуз связаны не только кровными узами, но еще и почкой Роуз, которую пересадили Изабель, когда той было шестнадцать, и именно этот факт косвенно поспособствовал гибели обидчиков сестры Изабель. И пока братья глубоко в соответствии с собственными характерами пытались разрешить неразрешимый этический конфликт, а именно - что делать с живой Изабель и мстительной почкой ее сестры, проблема разрешилась сама собой - старушка Импала, одержимая призраком Роуз (успешно противопоставившая дьяволу лучик света и старого солдатика, Импала снова не устояла перед призраком - она все-таки железная, хоть и совсем не кукла для развлечений), погналась за Дином и под чутким руководством Дина врезалась в стену, а осколок разбившегося стекла воткнулся Изабель в живот, смертельно ее ранив - маленькая иллюстрация к силе нелинейных связей между людьми. Человек - открытая система, и не может не оказывать влияния своими действиями на тех, кто рядом. Не пожелай Роуз мстить за свою смерть, ее сестра Изабель была бы жива. Возьми Сэм на себя труд понять и усвоить хоть что-нибудь из своего обширного опыта, не было бы Сэма бездушного и динового очередного бесценного пожертвования в бездонный фонд имени лыка и мочала. Определись Дин, наконец, кто он есть - кровавый убийца и дурной пример для подражания или все-таки отец и защитник, по призванию и по определению - одной счастливой женщиной и одним сыном своего отца было бы больше.
А пока (или отныне и вовеки?) - Singer auto и бесконечное эхо so so sorry. Роуз жаль, она не хотела этого. Сэму жаль, он тоже не хотел. Дину - и тому жаль.
Но факт сожалений сам по себе весит исчезающе мало и не меняет ровным счетом ничего.
Итак, от Сэма - к Дину, да не прозвучит сие парадоксом. После эпизода-сэмоцентрика, если по-честному, а не по-братски, - Дин нужен как воздух. И хотя экранного времени ему здесь уделено не больше, чем младшему, - судя по отзывам, диновы проблемы заняли внимание публики куда более сэмовых. Лукавые вещи вытворяет Сара. -)
ОтветитьУдалитьКто-то Динку жалеет за низкую самооценку, гораздо больше народу ругают, ибо сам все спортил без всяких видимых причин - не заставил-де Лизу хорошо отнестись к Сэму и принять его как полноправного члена семьи. Сэмофилы с эпиклаверами ликуют, ибо выбор сделан. Динофилы в большинстве скорбят по той же причине.
Итого - Дин в кои-то веки в центре внимания, хоть и не в центре понимания. Уже неплохо, а чо. -)
Пробую разобраться исходя из собственной же гипотезы - подспудного зова Матери, которая влияет сейчас на людей, как когда-то дьявол на Сэма и Всадники на добрых горожан, только пока мягче, безадресно, исподволь.
не менее респектабельно, чем медсестра Кармен из давнишней галлюцинации Дина
И словечко то же употреблено. Случайно ли? Кажется, Мэтт играет в жизни Лизы примерно ту же роль, что и девушка с рекламы пива в диновой иллюзии. Полувымышленное идеальное существо, вполне безразличное создателю иллюзии. Манекен-3. -)
Могла ли Мать оказать на Лизу такое влияние? Может, да, а может, и нет. Таких мэттов за истекшие годы у Лизы могла быть полна вешалка. Однако именно сейчас ей стало невмоготу ждать и бояться телефонных звонков. Именно сейчас потребовалось мощное средство, чтобы как-то заткнуть фонтан чувств - невзирая на очевидное неодобрение Бена, которое Лиза не могла не заметить. Чтобы она привела в дом респектабельного мэна вопреки сыну и собственному сердцу? Немыслимо! А поди ж ты.
Та же фигня с Дином.
Никчемный в семейной жизни охотник, покрытый кровью с ног до головы, несущий опасность всем, кому хватает храбрости любить его и которому проще снова откланяться, пожелав всем оставшимся счастья, чем допустить мысль, что он, какой есть и со всем прилагающимся, может быть здесь кому-то нужен.
Чем больше думаю, тем больше мне кажется, что не все так просто. Сперва и правда мерещилось, что наш болван опять затолкал самооценку под плинтус, предъявив к себе заоблачные требования. Но, во-первых, с чего бы? Откаты у Дина - куда большая редкость, чем у Сэма. Во-вторых - его поведение и в серии, и во всем сезоне не слишком вписывается в эту версию. Ну да, он периодически впадает в ужас-ужас от своей семейной никчемности – и… благополучно его преодолевает.
Заставил женщину и ребенка год мучиться с алкашом-неврастеником? Вместо того чтобы немедля после сего открытия бежать с дорогим братцем в пампасы, он хватает своих в охапку и меняет адрес. Наорал на Бена? Кошмар, да; после чего спокойненько делится с сэмулякром своими планами на воспитание пацана. С подачи буратины воображает себя папойджоном? И опять никакого намека на разрыв – только принятое на семейном совете решение попробовать совмещение семьи с охотой (ночные поездки, воспитание по телефону – все путем). Даже после жуткого вампирского визита у него еще хватает наглости (скажем так) заявить Лизе: "Ты знала, на что шла". Наконец, срочный вызов Бена – похож явившийся в дом Дин на робкое, неуверенное в своих правах и своей нужности нечто? На оскорбленного мужа и властного отца он похож! -)
И все-таки, в очередной раз убедившись, что эта нужность огромна и взаимна, он уехал. Даже не посулив возвращаться…
Резко снизилась самооценка?
ОтветитьУдалитьКак-то очень уж внезапно.
Предпочел братний долг любви – или, как надеются некоторые, семью кровную семье настоящей?
Но о Сэме при последнем визите речь вообще не шла.
Ежели ретроспективно – то Сэма пару раз помянула только Лиза. Вскользь – в 6.02, причем через запятую с расшалившейся нечистью, как фактор, требующий динова участия. И в 6.06, под действием Веритас, высказалась про нездоровые, запутанные, сумасшедшие совместные дела братьев и невозможность для Дина быть счастливым при младшеньком. К возмущению определенных сегментов фандома, Дин даже не протестовал. Только зажмурился, когда Лиза помянула его ошибку – сделку, да попытался отсечь сэмовы проблемы от Брэйденов.
И доселе пытается.
Зато о себе Дин наговорил много интересного, за что его уже гиперответственным неврастеником повеличали. Дескать, никаких объективных показаний к таким самодиагнозам нет, обстановка мирная, и чего это он вдруг?..
И правда, чего? Его гиперответственность обычно выражается в молчаливом принятии на себя командования и соответствующей вины, с запихиванием сомнений в своих способностях куда подальше. Он год весьма неплохо справлялся с новыми мирными обязанностями; он и сейчас принял решение за Брэйденов – готов выполнять любые их просьбы, кроме, увы, самой главной. Интересный перенос получается: по Лизе, Дин не может быть счастлив, пока в его жизни есть Сэм; по Дину, Лиза и Бен не могут быть счастливы, пока в их жизни есть Дин.
Не из-за мстительной нечисти или проблемного брата – из-за того, что сам Дин, по сути своей, очень нехороший человек.
Пришлось опять лезть в ретроспекцию.
В 6.01 внутренний демон нашептывает Дину об опасности, которая из-за него уничтожит любимых. Логики – ноль, но, учитывая все обстоятельства, это еще с натяжкой можно счесть в рамках нормы.
В 6.02 он мается неуверенностью: как безопаснее для любимых – если он уйдет или если останется? После буратинкиной классификации своего поведения Дин, ессно, в ужасе от своей, пардон, похожести на Джона – и тут он пробрасывает интересную реплику: "Это не я".
Ставим "птицу".
Дин продолжает линию "Это не я" до 6.06 включительно, еще отстаивает ее в разговоре с Лизой ("Это было не тем, чем казалось"), а потом вдруг – слом, сотня почти звонков домой, "Не срослось", и наконец – разговор с Беном, в котором, помимо опасений за недобровольный жизненный выбор сына – еще и странное: "Моя работа превратила меня в того, кто не может сидеть с тобой за обеденным столом… я не тот, кем ты хочешь быть".
Спрашивается, что такого сделала с Дином его работа за несколько месяцев, чего не сделала за всю предыдущую жизнь? Или он вдруг прозрел, повстречавшись с Веритас, коя почище любого монстра?
Лжецу, бросившему собственную семью из идиотских благих побуждений
ОтветитьУдалитьТак это выглядит, да. Сам Дин эти побуждения еще недавно счел бы идиотскими. А нынче он, что ли, в маразм впал? Спасибище, конечно, Бену, заронившему в папе зерно когнитивного диссонанса, – пацан вполне усвоил отцовские ценности и отцовский способ мышления, ими и шибанул новоявленного почтальона. -) И все-таки Дин уехал. Что за фигню он в себе обнаружил, которая гонит его от любимых, вымечтанных, по сути, от себя самого?
Убийца, перерезатель глоток, сказал он о себе. Мы знаем, Лиза и Бен знают: это не реальность. Но, возможно, - потенция. Редкие прорывы слабенькой агрессии, совсем не страшные, оправданные - накричал на Бена, толкнул Бена, - для тщательно отслеживающего и подавляющего такие вещи Дина небось пожарный колокол. Прорыв ярости – со всех сторон замотивированный, даже необходимый – в гнезде Бориса. (И отсутствие победной эйфории у попирающего вражью главу Дина после драки.) Неосуществленная попытка убить сэмулякра. Наконец, опять-таки – переломная точка: Веритас. Вытаскивающая наружу всякую дрянь, реальную или ощущаемую, как правда.
Был и палач – не псих, напротив, очень спокойный, творческий и тонко чувствующий товарищ. И захаркин диноид, тщательно слепленный из отдельных, но реальных черт клиента, - холодный командир-убийца, который, пожалуй, паче буратинки будет, учитывая уровень самоконтроля и истинные, скрытые до поры лидерские качества. Всего перечисленного у Сэма ни в каком виде нету, потому оно такое бестолковое что с душой, что без оной.
А если подавить динов самоконтроль, временно выключить или ослабить ту основу, которая ориентирует все его качества к свету, а не к тьме? Диноид физически не мог возникнуть при тех условиях, что обрисовал Зак, - а в других? Алик вот с трудом, но справился…
То, что отзывается в Дине на никому не слышные песни Матери, он ощущает обостренно, гипертрофированно, и принимает только на свой счет – мало данных, чтобы увидеть цельную картину. Дин держит ее фрагменты в уме, но сопоставить пока не может. Интуиция орет дурным голосом, опыт подтверждает: такое возможно, а честность не позволяет и дальше утверждать, что "это не он". Внутренний "образ врага" не виртуален – он создается из тех природных пластов, которые есть в Дине, как и в любом человеке. Распознать активирующуюся заразу на раннем этапе хотя бы в себе, унести ее подальше от дома и начать вырабатывать иммунный ответ – это самое меньшее, что он может сделать.
И, скорее всего, он сейчас единственный, кто это может.
Нарезаемые круги явственно сужаются.
И – да, что там Анубис говорил детективу насчет швыряния собственной душой? -)