6.09: Фейерия

– Буратино, мой друг, вы раскаиваетесь наконец?

Он был очень сердит, к тому же у него совсем другое было на уме.

– Очень нужно мне раскаиваться! Не дождетесь...

А. Толстой

Удивительное рядом, как совершенно точно знают поклонники фэнтези и "Х-файлов". Кого-то сей факт воодушевляет, кого-то расстраивает, а кого-то и пугает.

 Например, нежную деву, чей бойфренд был похищен неведомо кем прямо в таинственно шуршащих зарослях кукурузы, куда парочка забрела помиловаться. Тому уж два месяца минуло, а дева все в истерике.

Барышня из вымирающего племени хиппи мечтательно рассуждает об инопланетянах, наконец-то прибывших к заждавшемуся человечеству, чтобы поднять его, человечество, на новую ступень развития. 

Немолодой коп ее чаяний не разделяет. В городе уже пропали четверо, а с тех пор как в окрестных полях появились дурацкие круги, все как с ума посходили. Лысый уфолог с лягушачьей улыбкой, напротив, в восторге – публика паникует, внимание к его излюбленной теме привлечено. А полная добродушная леди считает, что космические гости тут ни при чем - в город наведались фейри…

Тут из переполненной чаши терпения журналиста – того, что повыше, - излился суровый осуждамс в адрес интервьюируемой вообще и тараканов в ее голове – в частности. 

Его коллега, обнаруживший свой скепсис лишь вежливой улыбкой, оттащил разошедшегося робоСэма от собеседницы – это все гипогликемия, не иначе. У андроидов бывает гипогликемия?.. И Сэм еще спрашивает, в чем дело!.. Ах да, он и должен это спрашивать. Потирая лоб, Дин принимается раскладывать детские кубики по полочкам. Нет, пришельцы нереальны. А пропажи людей – реальны. И леди с фейеричными тараканами не виновна в наличии у нее тараканов. Бывают насекомые и пострашнее. Немного сочувствия, Сэм! Которое никогда не ржавело за тобой-прежним. Порой даже с избытком, навевавшим мысли об, уж прости, фальши.

У прежнего-то была душа, напоминает Сэм, - точнее, душа и была Сэмом. А с нынешнего взятки гладки, ву компрене? Свежайшая, универсальная отмазка, - а Дин опять недоволен. Должно же Сэма волновать хоть что-то, настаивает он. Хотя бы задекларированное накануне намерение стать человеком. 

Будто мало в команде одного такого, переживающего обо всем на свете. Да нет, это прекрасно, но Сэму-то нет дела до… Сэм вовремя прикусывает язык – до того, до чего ему нет дела, в общем.  Неужели Дин хочет, чтобы Сэм притворялся? Хочет?! Он думает – привыкнув к роли настоящего мальчика, пиноккио понемногу и сам станет настоящим мальчиком? Да Сэм ее, роль эту, почитай, всю жизнь играл – с отвращением, всюду чувствуя себя белой вороной. Осточертело. Но сверчок ведь не отстанет, будет пилить…

Деревянный человечек вздыхает так душераздирающе, что слухи о его полной безэмоциональности можно смело счесть слегка преувеличенными. 

В мастерской, над которой висят часы, как ни странно, изготовляют-таки часы. Мастер, отец первого пропавшего – сгинувшего в кукурузе Патрика, – "журналистам" не обрадовался, а намеки на похищение и вовсе вывели его из себя. Патрика не вернуть. Прошло слишком много времени. 

Дин уверен: мистер Бреннан скрытничает, за ним стоит понаблюдать. Этим займется Сэм, пока Дин смотается в кукурузу, поглядит на взбудоражившие город  круги. Только, Сэм, чур – без членовредительств и убийств. 

Сэм обиделся. Он, между прочим, аж год отлично справлялся с работой без подсказок вредной совести. Что он подразумевает под этой высокой самооценкой – Дину даже знать неохота. 

Меж тем часовых дел мастер, избавившись от представителей прессы, спросил у пустой мастерской: все ли он верно сделал? Подвешенный в зажимах брегет четвертьоборотом выразил согласие. И часовых дел мастер отправился тихо напиваться в бар, о чем наружка и донесла Дину. Которому как раз стало не до Бреннана. Вдруг угасли фары Импалы, подсвечивавшие кукурузные заросли; Дин извлек из-за пазухи пистолет, неосознанно-изящно отогнув мизинчик, - и, как подобает не восторженному контактеру, а здравомыслящему человеку, дал деру от ослепительно взаправдашнего НЛО, на бегу информируя Сэма о происходящем – пожалуй, что чересчур громко. Сэм, прихлебывая пиво, морщился, интересовался, какого рода близкий контакт у Дина с чужими, и давал неблагоприятный прогноз. 

Галопируя сквозь заросли с тарелочкой на хвосте, несмотря на все офигение и нерадостные личные перспективы, сверчок не забыл пиликнуть: сочувствие, Сэм, сочувствие! Как раз и повод есть.

Тот заказал еще пива, вернулся к умолкшей трубке – Дин решил, что нож сейчас нужнее телефона, - и одобрительным взглядом проводил стройную официантку. На кой играть-то, если единственный значимый зритель отсутствует? 

Мыслит Сэм по-солдатски четко, на ать-два. Пришельцев не бывает, но раз Дин сказал и исчез - значит, пришельцы бывают. Ничего странного, Сэму никогда не составляло труда поверить во что бы то ни было. Подобрав в истоптанной царице полей брошенную динову "Нокию", он прибыл в импровизированный лагерь охотников на НЛО, чтобы решительно потребовать свидания с зелеными человечками – ему надо, у него как-никак брата похитили. От сочувствия давешней барышни, поджидающей халявного вознесения по ступеням развития, Сэм отмахнулся - все отлично, у него было время привыкнуть. Нет, Дин пропал не в детстве (а было бы интересно). Зато не впервой. Уже целых полчаса, как у Сэма опять нет брата.

Бегло проглядев три скудно украшенных текстом листика - плод 30-летних трудов, - раздолбав лысого уфолога Уэйна Уитакера за некомпетентность и прихватив добровольную помощницу, ту самую девицу-хиппицу, Сэм величаво удалился. 

Очередной динов камбэк случился еще более не вовремя, чем обычно. Когда световой столб выплюнул остервенело отстреливающегося невесть от кого Дина в том же поле и тот доплелся до мотеля, там уже все пропахло пачулями. Дин не пожелал выколоть себе глаза, тем паче что возлежащая в позе сэндвича пара была пристойно прикрыта и искренне обрадовалась офигевшему возвращенцу. Дева на удивление деликатно вымелась из братского гнездышка –даже ей было понятно, что семья, конечно, на первом месте. Дин только зубами скрипнул. Озадаченный его расстроенным видом Сэм отверг обвинения в бездействии, призвав "Блэкберри" в свидетели: он сделал все, что мог, а невозможное - не его профиль.  

Темпоральное коварство, нормальное для инопланетных контактов, окончательно подкосило Дина, не усмотревшего в ситуации ровным счетом ничего нормального. Спохватившийся Сэм заиграл наконец требуемую роль – захлопотал, накапал успокоительного,  положил надежную дружественную лапу на коленку, вызвав в Дине явное и с трудом укрощенное желание то ли сблевать, то ли врезать. Кое-как собравшись, Дин постарался честно изложить то… господи, помоги ему – то, что обычно излагают похищенные летающими тарелочками, которых, черт возьми, не бывает. Кроме как в шуточках покойного Габи. Яркий белый свет, нечто вроде стола… ну да, для опытов, Сэмми, и незачем так орать. Нет, до худшего не дошло – Дин слегка взбесился и повел себя не так, как, наверное, принято общаться с пришельцами. Удивленные гости со звезд вернули размахивающего ножом и палящего во все подряд человечка туда, где взяли. Следует ли этим гордиться? Дин честно попытался – ведь он же вступил в близкий контакт и, мать его, победил! Получилось не очень. Космический психоз сочетается с динкиной шизофренией еще хуже религиозного.  Тут могла бы помочь небольшая доза мании величия, но, увы, не с диновым иммунитетом.  

Ничуть не обеспокоенный осыпающейся реальностью Сэм беспокоит Дина не менее помянутой реальности. Всегда такой глобально озабоченный Джоныч-младший нынче озабочен, кажется, только проснувшейся активностью нижнего мозга и братние попытки осмыслить свихнувшийся реал игнорит в пользу симпатичных официанток. Абстрагирующие способности мозга семьи окончательно замкнулись на сэмоудовлетворении, под которое сия грустная пародия на фанонного Дина пытается подвести инфантильно-практическую базу. Чудный центральный диалог эпизода, в коем Сэм доказывает, что утрата близких – не повод отрекаться от маленьких радостей жизни, волшебным фонарем подсвечивает до полной отчетливости контрастные каникулы поочередно отдыхавших друг от друга Винтов. Дескать, приличия приличиями, но в темноте-то почему бы не расслабиться? У Сэма это всегда неплохо получалось. У Дина – гораздо хуже. Наверное, потому, что душу нельзя выключить, как лампочку, на ночь. Или на месяцы. Или на годы. Если, конечно, она – душа, а не лампочка – в наличии. 

Из чего разумненький буратино сделал вывод, что иметь душу – значит страдать. Навроде Дина, который мильон раз порывался позвонить Лизе…

В глазах Дина мгновенно возникла холодная настороженность. Во-первых, это не твое дело, андроид. Во-вторых, выходит, андроиду плевать на похищение брата инопланетянами, но по-прежнему не плевать на возможное похищение его же нормальной жизнью. Присматриваешь за старшим, Сэмми? Которая это по счету попытка внедрить в его фричное сознание простую идею о том, что страдать плохо и от личного дискомфорта следует избавляться любой ценой? Сколько народу погорело на этой неблагодарной работе? Долго ли сам Дин мечтал неверную мечту слабака, воплощенную экстази-боем, - ничего не чувствовать?

Вариантов он не предложит. Как способность испытывать физическую боль свидетельствует о жизни организма, так боль душевная – признак жизни духовной. Простейшие Дина интересуют только как возможная угроза. 

Вот, значит, чего хочет злой-коварный старший для бедняжки младшего. Пробормотав, от греха, "Иисусе!" вместо "бу-ху", Сэм безрадостно поплелся за взвинченным Дином, которому в окне кафе примерещился какой-то тип. Все же до определенных пределов Сэм верит в Дина и Дину. Ему не приходит в голову, что бедняга свихнулся от страданий. Если Дин побывал в лапах инопланетян – значит, они реальны. Если Дин поджарил в микроволновке крошечную летучую нудистку – хоть Сэм и не видит кровавых ошметков, о которых говорит брат, - значит… возможно, это фейри? Те самые, о которых вещала раскритикованная леди с тараканами? А смеяться над тем, что Дина отметелила голая Тинкербелл, он не станет. Опасно. Да и не так уж смешно. 

От того, что Сэма больше не забавляют по-чаплински простенькие злоключения старшего брата, Дину совсем паршиво. Фейерическая рабочая версия его тоже не обрадовала. Хотя, по большому-то счету, хрен редьки не слаще. В гостях у незлопамятной кокетливой Мэрион он нервно улыбался, подбирая и придумывая слова, пытался понимающе переглянуться с напарником при упоминании Румпельштильхена, выяснить все необходимое, не обидев хозяйку, и утрамбовать полученные данные в многострадальной голове. Индифферентный Сэм щупал гипсовую Тинкербелл тем же взглядом, что и смазливых официанток, вставлял неуместные реплики насчет аризонской Седоны – городишки, широко известного в кругах адептов зеленых человечков и параллельных миров, - и невозмутимо просил чайную посудину побольше. Слегка возбудился он лишь от мысли, что, возможно, Дин успел послужить королю Оберону. 

Итак, Малдер и Скалли зря парились – феномен абдукции пришел-таки не с небес, а из вполне земного фольклора. Маленькие и не очень, зеленые и не совсем человечки всегда обитали рядом, за неплотно прикрытой дверью своего королевства, охотно поглощая предложенные почитателями сливки, воруя первенцев, иногда излучая свет, боясь железа, а те, что потемнее, и серебра. Генплан мироздания продолжает усложняться – к трем этажам уже пристроились пургаторий и обероново царство. После визита к Мэрион Дин, с омерзением  отряхиваясь от налипших на джинсы блесток, пожелал вновь уверовать в пришельцев, а Сэм зачем-то предложил позвонить Бобби.  Часовых дел мастер, грузивший сливки ящиками, вовремя попался им на глаза. 

И вновь Сэм, на сей раз предупрежденный о недопустимости близких контактов с хиппи, сел Бреннану на хвост, а Дин вновь оказался под слежкой сам. Возвращенцам из Авалона доступен свеженький гаджет – способность видеть фейри, как адские контрактники к концу срока получают счастливую возможность лицезреть истинные рожи демонов. Посозерцав бригаду эльфиков, пахавших на часовщика, как на сказочного башмачника, и отзвонившись напарнику, Дин обнаружил, что тип, пялившийся на него в окошко кафе, нынче пялится с другой стороны улицы. Попытка оторваться от преследователя, петляя проулками, успеха не имела, и Дин решил ввязаться в уже третью в этом веселеньком дельце драку. 

Увы, раунд был отложен ввиду непоявления на ринге оппонента, злостно подсунувшего вместо бомжеватого себя вполне приличного негра-лилипута. Ошибка, достойная нервнического смешка. Полноценной истерики, достойной безумных последних недель, Дин не мог себе позволить. 

Тем временем Сэм, получивший исчерпывающие разведданные, весьма продуктивно толковал с Бреннаном – в отсутствие Дина он, оказывается, отлично понимает, чего не следует делать людям с душой. Например, продавать родственников. По крайней мере, без уважительных причин. 

А если по незнанию? Помнишь, Сэмми, такой отличный экскьюз? 

Вот и Бреннан не знал, какова будет цена. Он не просил халявы, просил лишь излечить от паркинсонизма – дрожащими руками часы не смастеришь, а больше Бреннан ничего не умел. Он и не верил-то толком в этих фейри, о которых его бабка исписала целый дневник, включая заклинания. Но явившийся лепрекон предложил успех в бизнесе в обмен всего лишь на постоянное место отдыха и некие загадочные "плод и соль земли". Ими оказался, естественно, Патрик. Удивительно, с каким постоянством люди покупаются на сказочные обещания, забывая о сказочных же предостережениях. Хуже всего то, что Бреннан, как когда-то - один несчастный художник, открыл дверь, которую не смог закрыть. Пришельцы из Авалона уже разжились не одним, а четырьмя первенцами и останавливаться не намерены. 

Удача: в бабкиной книге есть и изгоняющее заклинание, даже Бобби звонить незачем. Незадача: книга в сейфе, под охраной фейри. Суля часовщику помощь, свою и напарника, Сэм потащил его в мастерскую и успел увидеть загружаемого в полицейский "воронок" Дина. Упс. И что ему теперь делать?!

Ну ты даешь, Сэм. Заканчивать дело, разумеется. То есть разбираться с феями. 

Пока с самим Дином разбирается шериф, гадая, на почве какой именно ненависти совершено нападение – к геям или к лилипутам. Не объяснять же ему, что Дин ненавидит фейри не в сленговом, а в буквальном смысле? Безотносительно размеров.

В общем, лже-фейри и лже-гей оказался окружным прокурором. Дин попал. И куда круче, чем полагал шериф. Потому что за решеткой, без оружия, соли и даже микроволновки под рукой, противостоять знаменитому шотландскому гоблину Красной шапке, подкрашивающему свой головной убор кровью, - занятие бесперспективное.

Но Дин все равно пытался. И, в конце концов, 2:1 – не такой уж плохой счет. Главное – продержаться, пока Сэм разберется. Ведь разберется? 

А разбираться есть с чем, ибо явление лепрекона с острой тростью, пронзающей сердца нарушителей контракта, принесло больше вопросов, чем ответов. 

Логично, что некомпетентный уфолог обернулся весьма компетентной нечистью. Контакт с внеземным разумом - в космическую эру отличное прикрытие для фольклорных элементов, охотно подхваченное легионами полуграмотных графоманов, и провалить его не так легко, как думает Сэм. Но зачем фейри, с легкостью паче ангельской шастающим по изнанке мироздания,  понадобились места для отдыха? Гастарбайтеры, как водится, не отдыхают, а вкалывают, попутно вусмерть упиваясь сливками; их начальство обеспечивает прикрытие, - не слишком ли много хлопот? Что подразумевал Уэйн, назвав Дина "меченым" и "нашим", - только ли параллельное зрение? (К слову - какая жалость, что среди эдлундовых фейри не затесались пикси, английские аборигены, которых выдает сочетание рыжей масти с зелеными глазами…)

Почему, наконец, Дину никто в последнее время не предлагает сделок, норовя подмять его волю как-нибудь иначе и по умолчанию? 

А Сэму, по традиции, дается выбор. Не желает ли он за определенную цену вернуть утраченный центральный элемент себя, далекий, но не недоступный для маленького народца, коему плевать на сугубо человечьего дьявола? 

Презрев отличную возможность уделать Кроули, Сэм столь же традиционно выбрал участь ненастоящего мальчика. Ни возможная цена, ни сам предмет торга ему глубоко неинтересны. Вернее, он кровно заинтересован в том, чтобы предложенная сделка не состоялась. А лучший способ сорвать ее - правильно, убить барышника. 

Что не так-то легко. Железо и серебро лепрекону неприятны, но не смертельны, а силой он не уступает ни Красной шапке, ни покойной ламии. И у него есть тросточка, отлично прочищающая мозги. Вспомнив наконец кое-что из рассказа Мэрион, крутой охотник озадачил оппонента подсчетом рассыпанных крупиц соли и зачитал-таки заклинание, со свистом всосавшее всех изнаночных нелегалов в исходное измерение. 

Со следами насилия на лицах непобедимые Винты покинули очищенный город. Тормознувшись на нейтральном проселке, Дин от души выпил пива за здравие снявшего обвинения крохи-прокурора. Не длиной стопы измеряется человек; и среди маленьких людей бывают великие, и среди больших – просто высокие. Знай об этом шериф – не возводил бы на Дина напраслин. 

Сэм от пива отказался. Он так плох, что ничему не рад. Главным образом – в присутствии брата. Он и от сделки отказался. Потому что Сэм разумен, а сделки – зло по определению. Никаких задних мыслей насчет возвращения души у него нет, что ты, Дин. Он просто честно предпочел знакомого демона незнакомому лепрекону.

На Дина, деликатно зондирующего сокровенные глубины сэмовых задних мыслей, буратино глядит почти с ненавистью. Чересчур проницательному сверчку лучше приготовиться к летящему в спину тапку.

Кажется, сверчок в курсе.