6.03: Третий. Блин.

В мире нет ничего важнее человека.

Нет ничего более важного в человеке,
чем его отношение к себе подобным.

Айн Рэнд, "Источник".

Третий мэн – первый блин. Уныло. Хотя, кажется, весь фанатейный комплект в наличии. Команда свободной воли и финальный психодедуктивный сеанс у Импалы. Демонстрация сэмова торса и касиной глубокой связи с Дином. Спертый библейский артефакт и неприятные трупы. Ангельская арка и новый пернатик Балтазар, нелепая тень великолепного Габи. Чего еще?
А включаешь – не работает. (с)

То ли Кэмпбелы легко сделали ангелов в конкурсе интриганов, то ли ангелы заплесневели. То ли Бена Эдлунда враги подменили, то ли режиссер был в депрессии. И - как прикажете хейтить Сэма, ежели сценаристы решительно взяли эту задачу на себя?

…А так хорошо все начиналось. Дин и Лиза собрались провести утро с пользой и удовольствием. Но Дина отвлек клаксон проносившегося мимо здоровенного трейлера. Нда, смотреть эротические сны в машине у трассы – плохая идея. Или наоборот? Ведь Лизу снами не заменишь. Она настоящая.
Несколько ленивых потягиваний на бережку озера сойдут и за зарядку, и за водные процедуры заодно. Все, Дин поехал на работу… на охоту… черт, да к Сэму же.

Который уделяет своему телу куда большее внимание. И зарядке, и разрядке. Его эротическая явь прощается с ним в лучших ситкомовских традициях: оу, Сээм… От денег, впрочем, не отказываясь. Времена, когда Сэм принципиально не платил девушкам, похоже, минули, - теперь лучше сразу и наличкой. Однажды расчет на собственную неотразимость оказался сильно ошибочным.
Соблюли культуру тела – можно к делу. Новому делу, которое Сэм нашел в Пенсильвании. А что так быстро? А Сэм теперь не только секс, но и работу любит. По-видимому. Так что, Дин, доберешься до города Истера – звони.
Похоже, Сэма кто-то сделал боссом. Ну, или он так думает.

Прикупив ночь любви Сэму и завтрак Дину, авторы ведут нас на братскую встречу. Изящной черной стрелой многоопытная Импала подкрадывается к юному надутому Доджу. Не прерывая телефонного разговора с Беном, Дин выползает из-за руля. Сэм хихикает: надо же, Дин формирует юные умы! Призывая Бена повести себя как мужчина и сознаться маме, что это он разбил ту чертову штуковину. Ибо Бен врет, а у Дина нюх на вранье. Он сам – лжец-профи. И сейчас он это докажет. Врать надо так, чтобы – ни слова лжи.

Небрежный вопрос Сэма: ну и как Лиза восприняла твой уход?
Аккуратно смешанные в ответе вина-досада-раздражение: ужасающе холодно.
Сэм чуть кривит губы - он вновь оказался прав. Оно и лучше. Для всех.
Пожалуй, не спорит Дин, провожая брата внимательным взглядом.
Сэм имеет право хихикать - он не Бен; формирование его ума – та еще задачка. Младший сызмальства предпочитал собственные представления о том, как должен вести себя мужчина. Особенно если разбил что-нибудь.

Чуть позже Дин не откажется от удовольствия слегка пнуть братца под зад – точнее, подрезать его напыщенное авто лихим вывертом Импалы из проулка. А Сэм примет выходку старшего снисходительно, по обыкновению. Нынче же – к делу, то есть в морг. На полицейского, в буквальном смысле растекшегося кровавой лужицей три дня назад, смотреть нечего, но его упокоившийся накануне коллега сохранил форму. Покрытую нарывами с ног до головы, изнутри и снаружи. Припахивает ведьмовством, только ни следа заклинательной активности Сэм не нашел. А что говорит свидетель-коп, чью дверь Сэм открывает пинком? А говорит, чтобы федералы не беспокоились – вот приберет бог последнего, третьего мэна, все и закончится, - соскребая с фотографий лица, поскребывая собственную макушку и потягивая виски из синей кружки, меланхолично заверяет он. Все и заканчивается тут же – для Эда, из чьей черепушки выползает стрекочущая саранча.

Для братьев же все только начинается. Надо найти этого "бога", симпатизирующего некоему безлицему, по мнению Эда, Кристоферу Бернчу. Стражи порядка, не видящие в упор лиц тех, кого они якобы защищают, - явление, увы, не столь уж раритетное. Зато они хорошо видят несуществующие стволы в руках обычнейших лихачей, удирающих от дорожного патруля. Особенно когда пишут отчет об очередном безликом цивиле, случайно пристреленном в пылу погони. Вроде убитого месяц назад выстрелом в голову Кристофера Бернча.
А пушку жертве можно и задним числом подбросить.

В общем, ничего из ряда вон. Куда занятнее кары господни, обратившиеся на троицу возомнивших себя всевластными фараонов. Сходство с ветхозаветным ужастиком очевидно, только Дин не припоминает, чтобы в Библии короля Якова саранча выгрызала мозги. Сэм, уже не удивленный начитанностью брата, знакомо склонен списать все на нелюбовь постапокалиптических Небес к плохим полицейским. Дин не слишком доверяет версии парня с саранчой в башке, предпочитая обратиться напрямую к нынешнему небесному шерифу – другу Кастиэлю.
Снисходительно ухмыляясь, Сэм разъясняет: ничего у Дина не выйдет. Уж он ли не выкликал крылатика, ему ли не знать: не возьмет сукин сын трубку.
Эх, Сэмми, не умеешь ты с божьими воинами обращаться. Надо так: типа впасть в транс и помолиться идущими от сердца словами. Кас, не будь козлом, лети сюда – у нас тут фигня с казнями. Ку-ку, мой ангел!

Возможно, Дин и сам не ждет успеха своей авантюры. Но некие духовые инструменты, зазвучавшие за кадром еще до первого произнесенного им слова, подтверждают: связь установлена. Он едва успевает насладиться тихим триумфом – Сэм вскипает, как чайник, на все лады зло повторяя приветствие явившегося Кастиэля. Он столько звал – а Дин всего разок свистнул… Неужто Дин нравится Касу больше, чем Сэм?! Его голос едва не дрожит от глубокой обиды.

Ну, у них с Дином более прочная связь, неохотно признает Кас.

Дин, кажется, ощущает себя как в стародавние времена при боданиях Джона и Сэмми. Собравшись с духом, он снова принимается наводить порядок в родной песочнице, раздельно поясняя Касу, что Сэм – их команда, что он самопожертвовался за команду, что вернулся без проблесков понимания произошедшего и заслуживает ответа (быстрый взгляд на Сэма: ты это хотел высказать?).
Сэм оскорблено мотает головой в такт диновой лекции, всем видом показывая, как он потрясен касовой неотзывчивостью. Кас заверяет, что ответов у него, собственно, нету, бога так никто и не видал, кто и зачем изъял Сэма снизу – он не в курсе… Что из сказанного Сэму неясно?! – заводится уже ангел.
Ой, насколько же с Беном проще. Когда Сэм зовет – надо отвечать, даже если единственный ответ – не знаю, - продолжает Дин внушение, - а не ссылаться на непрочность связи…
А при чем тут ты? – вдруг парирует Кас. Его заинтересовало дело и только дело, и вообще он прибыл за винтовской помощью.
У-упс, читается на лицах братьев. Постоянство – вещь хорошая, но не во всяких ее проявлениях.

Пернатый повествует о послевоенном небесном хаосе, своей трудной многозадачной доле шерифа и пропавшем оружии, попутно снимая подозрения с пророка Моше – хотя именно его посох очевидно уморил плохих копов. Сэм сверлит друга Каса сердитыми взорами, скептически похмыкивая. Дин усиленно следит за извилистой ангельской мыслью, иногда возводя очи горе и задавая наводящие вопросы. Ладно, ищем игрушку. У кого есть мотив для ее использования?

Кас, предупреждать надо! – шипит Дин, когда вся троица вываливается из воздуха перед ошеломленным отцом погибшего Кристофера. Сэм немедля берет быка за рога: ты настаивал на расследовании, ты их убил! Пожилой негр озадачен поведением федералов и возмущен обвинением. Кас теряет терпение – за истекший год он стал очень суетлив. Вынь да положь ему посох, Дэррил!
Путаницу разрешает появление кудрявого подростка с неким сучком в руке. Да, это посох. То есть его кусочек. Но он явно работает.

Разделение труда в команде не блещет новизной. Допрос Дэррила напористо ведут Сэм и Кас. Беседа с Аароном, братом Кристофера и тезкой моисеева брата, по умолчанию предоставляется Дину. Парень и так напуган – явлением чужаков, внезапным усыплением отца, телепортом обезоружившего его Каса. Дин успокоит, разговорит, учует умолчания и вытащит правду. Хороший коп.
А мучительную для Аарона процедуру возьмет на себя опять же Кас под прикрытием Сэма. Он не может заботиться о комфорте мальчишки – имя важнее. Имя ангела, который, будто какой-нибудь демон перекрестка, в обмен на небесные артефакты скупает души пацанов, безответно взывающих к богу о справедливом возмездии лгунам и убийцам.
Сэм, только что отчаянно собачившийся с крылатым другом, тут всецело на его стороне. Широко расставив ноги и скрестив руки, он монументально высится в ногах мотельной кровати, куда доставлен отключившийся Аарон, - будто застывший гимн целесообразности. Лишь в ответ на панический взгляд Дина Сэм без особого интереса спрашивает, повлечет ли дознание необратимые повреждения.
Минимальные физические, - утешает Кас.
Потрясение Дина сравнимо с тем давним, но незабываемым мгновением, когда его моральный компас вдруг взял да и не стал возражать некоему предложению некой демоницы, не к ночи будь помянута. Истратив впустую жуткие для него самого слова, он намерен оттащить Каса от орущего пацана, но его останавливает Сэм.
Рука Сэма.
Лицо Сэма.
Будто увидевшего призрак.
Будто глядящего не на искаженное мукой лицо Аарона, а внутрь себя.
Так глядел когда-то на хэллоуинскую маску начавший обретать память об Аде Дин.

Наконец умолкает измученный подросток, отомстивший за гибель и оболганное доброе имя брата, но не вернувший этим покоя убитому горем отцу. Его душа помечена клеймом как собственность ангела и разворочена пытливой рукой другого ангела. Месть, даже праведная, разрушает. Мстительную душу не щадят и небеса.

Кастиэль ненадолго взгрустнул о своем. Найденная им метка принадлежит его другу и боевому соратнику. Их пути разошлись после войны. Один стал шерифом, другой – вором и мошенником. Такая свежая драматическая коллизия.
На вора, однако, охотится не только шериф. Еще один ангел, подслушавший искомое имя, агрессивничает супротив душки Каса. Винты предусмотрительно держатся осторонь, пока крылатики машут клинками и эффектно выпадают в окошко. Летят забывшие о телепортации ангелы, летят, как на заставке, осколки. Кас вновь одержал победу – он сползает с крыши бедняги Доджа, будто из люльки встает. Вид сплющенного малыша вызывает у Сэма куда больше эмоций, чем давеча – крики Аарона. А вот беспощадному Дину, похоже, ни капли не жаль пострадавшее авто. Ежели он и скрывает чувство глубокого удовлетворения – то лишь ради Сэма. И не так чтобы тщательно.
Прощай, юный самодовольный нахал; вряд ли Сэм будет тебя чинить.

Как суетится более прежнего, увлеченный лишь ему понятными резонами. Надо забрать убойные цацки у Балтазара, пока до них не добрался Рафаэль. Ну некогда ему объясняться, некогда…
А придется. Дин требует. Слишком много ангелов его нервируют. Что за новый квест у вас, ребята, - гражданская война? Архангел-анархист против ангела-шерифа? Выигрывает тот, кто соберет больше артефактов?
Недавнее единство Сэма и Каса минуло – Сэм ехидно желает ангелу успеха. Дин мыслит системно: чего, собственно, хочет старый знакомец Рафик и почему?
Да все того же он хочет. Завершения отцовского плана, сорванного командой свободной воли. Рафаэль – традиционалист.

Впервые за три серии Сэм пугается до полной растерянности, до перехвата дыхания. Ни память о клетке, ни иные приключения не вызывали у него такой реакции, как мысль о возможном возобновлении Апокалипсиса. Кажется, этот этап биографии, в котором он проявил себя не лучшим образом, - самое больное его место.

А почему Кас молчал до сих пор, интересуется Дин?
А ему было стыдно. За своих братьев. Он ожидал от них большего.
Бывает.
Кас бесцеремонно взрезает Дину ладонь – для запроса об адресе Балтазара ему нужна человечья кровь в смеси с мирром, разрешения можно не испрашивать. И, да, ему по-прежнему нужна помощь Винтов. Ему нужно, чтобы его прикрыли от архангела.
"Звонок другу" в СПН – дорогостоящая опция.
Впрочем, Дин тоже заинтересован в беседе с Балтазаром – тело мальчишки доставит домой полиция, а кто заберет его душу у ангела?
А Рафик, в свою очередь, не будь дурак, учитывает наличие у Каса группы поддержки. Щас ее обезвредят. Ну, если повезет. Вообще-то ангелам с Винтами не так чтобы очень везет. Не слишком надеясь, что оппоненты уважат желание Сэма пофехтовать, Дин держит руку на кнопке ангельского катапультирования и не зажмуривается в процессе сияющего экзорцизма крылатиков. Привычка.

Балтазар достоин звания самой тоскливой находки эпизода.
Он заверяет Кастиэля в неизменности своей дружбы – несмотря на то, что визитер пришел с кинжалом. В своей восхищенной благодарности – ведь Балтазар следует путем Кастиэля, чей бунт отменил все правила и предназначения. В своем твердом намерении попользовать нежданную свободу на полную катушку, все пробуя и ни в чем себе не отказывая. Но артефактов, прости, друг, он не отдаст – самому надобно. Защищать свою вольницу от Рафаэля. Кажется, его программа защиты свидетелей – фальшивая смерть – не так удачна, как маска неунывающего Локи.
В резонности балтазаровых доводов Кас убеждается тут же, истратив кинжал на рафаэлева солдата, сосчитав ребрами ступеньки и полюбовавшись небольшим соляным водопадиком, оставшимся от злосчастного рафаэлева весселя. Это уже не посох Моше, это из другой библейской главы. Возможно, Балтазара следует даже поблагодарить за то, что так называемые чудеса господни хранятся в его воровской кладовке без доступа к ним широкой публики?

Вместо благодарностей Балти буднично запирают в огненном круге и шантажом вынуждают вернуть полученную по мошеннической сделке душу ребенка. Как он вообще додумался до такого неслыханного в ангельских кругах перекресточного занятия?
Так ведь сила, поясняет вор. Сила человеческой души – такая штука, от которой ни демоны, ни ангелы не откажутся. И раз законы больше не действуют – чего стесняться?
Кас не удивлен – хоть такого раньше и не бывало, цену единственному стоящему товару в условиях дефолта он хорошо знает.

Уныние, уныние. Все сцены с Балтазаром – сплошное дежа вю. В декорациях, претендующих на безвкусное роскошество, окруженный все теми же египетскими лягушками на перилах лестниц и в горле шпиона, с бокалом в руке и легкой улыбкой на тонких губах, он кажется скверной пародией на блистательного Габриэля. В мягком плеске светомузыки у пустого рояля нет ни сладостей, ни девушек, а в самом Балти нет ни следа той авантюрной легкости, озорства, любви к забавам ради забав, которые так восхищали в покойном жестоком архангеле, скрывая до поры глубину его чувств и ума. Измельчал небесный народец.

Повторы, повторы. Ты же не простой вор, Балти, как не была простой воровкой Бэла Талбот. Мы победим. – Нет, драка никогда не закончится. Лысые мартышки опять взяли верх, а ангелы по-прежнему не желают быть поджаренными. Ощипанный, но не побежденный, Балтазар исчезает из погасшего круга святого огня – Кас уплатил по счетам дружбы.
Мне на его месте тоже было бы стыдно. И за крылатых братьев, и за себя, и за сценарий. Может, Рафик прав и тот, сожженный, был-таки лучше, чем это комковатое произведение телесериального искусства, неаккуратно напичканное аллюзиями и намеками?

Сэм снова шустрит в багажнике Импалы. На сей раз погорелец со своим барахлишком, но Дину не привыкать потесниться. Сэм с улыбкой глядит на еще одну хэллоуинскую маску. Она для Бена. Ручная работа. Вендиго, одичавший, переставший быть собой человек.
Старые, добрые, простые времена. Сэм ностальгировал по ним еще до прыжка в клетку.

Беседа – на сладкое. Только разговор по-прежнему не клеится. Сэм явно нуждается в ремонте не меньше своего расплющенного малыша, но сам он, по обыкновению, так не считает. Подумаешь, год проохотился, одичал слегка. Да нет же, он страшно волновался за Аарона, но ведь имя было важнее, верно? И с чего Дин решил, будто любой выходец из Ада страдает? Это сам он мучился и мучается до сих пор. Не повод подозревать в том же Сэма. Нет, Сэм не сильнее брата. Он просто другой.

Дин стискивает зубы. Насколько же другим нужно быть, чтобы не мучиться в том славном местечке, откуда бегут даже демоны?
Может, для этого надо… принадлежать к другому виду?